Собирая сведения о все еще активных в нашем обществе остатках традиционных моделей посвящения, не стоит ограничиваться работами Элиаде, а можно воспользоваться также идеями Мосса, который предложил модель жертвоприношения. Существует много общего в этих двух подходах, хотя первый делает акцент на религиозной функции, а второй — на социальной. По Хуберту и Моссу основной задачей жертвоприношения является «установление связи между сакральным миром и профанным посредством жертвы, т. е. посредством человека, которого убивают во время церемонии» (H.Hubert and M.Mauss. Sacrifice: Its Nature and Function, Halls, W. D., tr. Chicago: University of Chicago Press, 1964.). Заметим, что смерть (в значительных жертвоприношениях разрушается какая-то форма жизни) служит здесь необходимым этапом, центральным переживанием, как и в посвящении. Как мы уже упоминали, в самой возвышенной форме жертвоприношения жертва и священник совпадают—протагонист обряда умирает, как и в случае посвящения. Однако, схема жертвоприношения включает три элемента, что отличает его от посвящения. Если при обычном жертвоприношении этими элементами являются священник, божество и жертва, то в случае самопожертвования добавляется еще один элемент, внешнее лицо, пользующееся пожертвованиями. В христианстве это весь народ, все человечество. Христос сделал этот древний религиозный обряд широко распространенным и радикально простым (когда все три элемента — совершающий ритуал, жертва и божество—совпадают). С одной стороны, христианство возвеличивает жертвоприношение, его божественную чистоту, делая его целью спасение всех людей, основывая на нем новое мировоззрение. С другой стороны, христианство монополизирует жертвоприношение и превозносит его как нечто неповторимое.
Итак, мне хотелось донести следующее — что кажется переносом, на самом деле псевдоперенос. Как же выглядит настоящий, энергетичный, заряженный наркоманский перенос? Он есть тогда и только тогда, когда на терапевта переносятся чувства, адресованные к наркотику. А наркотик в психике наркомана сродни языческому богу.
Тот факт, что здесь не предлагаются пути возрождения посвящения, не означает, что мы считаем такие переживания сегодня недосягаемыми. Наше общество так структурировано, что не предоставляет никаких конкретных возможностей для посвящения. В прошлом общество само отводило определенное достойное место посвящению. Следовательно, отсутствие посвящения априори может быть одной из бессознательных причин широкого распространения чувства отчуждения и отчаяния. Некоторые исследователи полагают, что такая бессознательная потребность уже нашла типичные суррогатные формы выражения. Хокарт упоминает, по меньшей мере, три формы (A .M. Hocart. Initiation and Healing, in Man, XXXVII, 1937, pp. 20-22.):
Посвящение безошибочно амбивалентно. С одной стороны, оно подразумевает, что индивидуум будет хранить молчание в отношении открывшихся ему истин, а с другой стороны, посвящение требует от него вносить вклад в укрепление группы, вербуя новых «адептов». Чем сильнее идентификация индивидуума с группой и новой верой, тем больше влияние второго аспекта, тяги к прозелитизму. Примеры этому заметны и в психоанализе. Известно, что психоанализ с его ритуалами, «откровениями» и обещанием возрождения является одной из немногих современных форм посвящения. Но как часто, завершив анализ, люди тратят много энергии для убеждения других в его пользе, в ценности аналитических теорий и практик! Амбивалентное обращение в свою веру можно четко проследить у потребляющих наркотики. С одной стороны, лишь немногие люди не осознают огромной ответственности, которую они берут, распространяя наркотики. И все же потребность пропагандировать часто проявляется бессознательно. Бывает, что наркоман, описывает свои переживания таким образом, что вызывает любопытство и зависть присутствующих. Его слушателей впечатляют не столько психофизические изменения, которые пережил наркоман, сколько перспектива возрождения, которая в первую очередь привела его к наркотикам.
В анализе прошлого, еще совсем недавнего опыта клиента хорошо бы постараться не свернуть в бесплодную пустыню.
Дело в том, что «здесь-и-сейчас» нашего клиента разительно отличается от его «там-и-тогда». На первый взгляд, аналогий очень много. Мне вспоминается случай, когда я, молодая и задорная, выступала на одной из психотерапевтических конференций, где делала доклад «Психодрама с инопланетянами». Под инопланетянами я подразумевала, конечно, своих многострадальных алхимиков. Поскольку дело происходило в среде психодраматерапевтов, мне захотелось и кое-что показать. Предварительно важно сообщив о том, что диалог с Наркотиком, как прием психодрамы, обычно заводит в тупик, поскольку ни отреагировать агрессию, ни оплакать потерю клиент не может в связи с отсутствием ресурсов, я продемонстрировала картинки из опыта. Один участвующий на ворк-шопе господин, остепененный и сертифицированный, конечно, начал снисходительно доказывать мне, что надо было всеми правдами и неправдами (последними — больше) доказать клиенту, что его взаимоотношения с Наркотиком как две капли воды напоминают его взаимоотношения с мамочкой. И тогда, и сейчас спорить с авторитетным господином я не стану. Здесь уже была возможность сказать о разнообразии подходов, и о том, что каждый все равно будет придерживаться созвучных его душе принципов. У меня не получается свести весь прошлый опыт клиента исключительно к последствиям негативных и травматичных детских переживаний. Думаю, не все подлежит упрощению. Предпочитаю в процессе терапии наркозависимого никогда не забывать о том, что взаимоотношения с матерью и ранние детские травмы — это одна часть работы, требующая одного почерка и методов, а взаимоотношения с Наркотиком — принципиально и методологически иная. И начинать нужно с того, что крепче держит клиента за горло, «не дает дышать».
Дальше я предполагаю рассказать пару способов работы, которые могут пригодиться в психотерапии с нашими алхимическими клиентами, а также устроить пресс-конференцию сама с собой, чтобы ответить на вопросы, которые чаще всего обсуждаются профессионалами, имеющими дело с наркозависимыми.
В этой главе мы попытаемся исследовать истоки современной проблемы наркомании в древней потребности посредством инициации испытать ощущение обновления. Можно ли потребление наркотиков с точки зрения коллективной психологии связать с другими архетипическими потребностями? Например, не может ли это быть появлением коллективной тени — психических элементов, которые были вытеснены в бессознательное коллективной моралью, но которые нельзя устранить полностью из-за того, что они носят архетипический характер?
Отношение к наркотической зависимости постоянно меняется, так сильно, что об этом можно говорить как о модной теме. 15 лет назад прием наркотиков практически стал культом. Пророки вроде Тимоти Лири говорили о «расширении сознания», а молодежь всех сословий следовала за наркоапостолами, такими как Пьер Пайперс из Хамелина. Я вспоминаю интервью с молодой парой, принимающей наркотики. Когда обсуждались возможные вредные последствия приема наркотиков, это казалось им совершенно непонятным. Хорошее может привести только к хорошему результату. Наркотическая эйфория — это нечто изумительное, так что было бы против закона природы, если бы это чудо приводило к пагубным последствиям.
Алкоголизм, иначе известный как алкоголизм или алкогольная зависимость. Это психосоматическое расстройство, которое связано с потерей контроля над потреблением этанола с точки зрения количества и частоты. Алкоголизм подразделяется на четыре фазы, которые различаются по количеству, регулярности употребления алкоголя и степени потери контроля. Это заболевание поражает людей всех возрастов, независимо от их социального и финансового положения, хотя в разных случаях проявляется по-разному.
Как уже упоминалось в первой главе, мы имеем дело с архетипическим процессом, а не с архетипической фигурой. Фактически, посвящение — это процесс, являющийся уделом не только некоторых людей, но иногда касающийся всего населения, по крайней мере, мужской половины. Начав исследовать бессознательное стремление к посвящению, стоящее за наркозависимостью, нам нужно изменить нашу изначальную посылку: в корне современного явления наркозависимости может прослеживаться присутствие персонифицированной архетипической реальности, известной как отрицательный герой.