Предисловие

16.03.2021

Является банальной очевидностью, что талантливо написанные антиутопии, такие как «Котлован» Андрея Платонова, «1984» Джорджа Оруэла, «Москва 2042» Владимира Войновича и  тому подобные, описывают наши реалии, просто делают это в  форме гротеска, иногда переходящего в  фарс. Таким фарсом являются большинство романов родоначальника психоделической фантастики Филиппа Дика.

Этот талантливый американский писатель в  своем творчестве уделяет много внимания проблемам взаимодействия наркотиков с  человеком и  с  человечеством, философской стороне этого взаимодействия. Меня совсем не  удивило, когда в своем развернутом интервью, рассуждая о главном враге человечества — тоталитаризме, он отнес к проявлениям тоталитарного мышления деятельность реабилитационных центров для наркоманов. Таковы были реалии Америки 1950–60‑х годов — периода максимальной творческой активности Филиппа Дика. Сегодня эти реалии стали проявляться в  нашем обществе, они предъявляются ФСКН как инновационно-позитивное содержание модернизации наркологии.

Вместо реализации усилий по формированию мотивационной системы, помогающей мобилизовать резильентность человека, оказавшегося в силу различных обстоятельств зависимым от психо-активных веществ, предлагается создать систему реабилитационных наркокоек, где, без учета готовности и  способности этого человека воспринимать некие социально-психологические нормы, эти нормы будут в него вбиваться под угрозой уголовной ответственности, и все это будет делаться за большие деньги, собранные у российских налогоплательщиков. Абсолютно порочная и воистину утопическая идея.

Я всегда был уверен, что создание эффективных и  позитивно действующих реабилитационных центров, это конечный и, в  сильной степени, побочный продукт развития лечебной субкультуры, субкультуры максимально интегрированной в нормативный социально-психологический контекст существования общества. В  настоящее время мы видим зачатки такой субкультуры, но  именно тоталитарное мышление, доминирующее в нашем обществе не позволяет ему эффективно развиваться.

В основе неэффективной наркологии лежат попытки ее политизации и  идеологизации, в  том числе со  стороны ведомств. Вместо использования механизмов доказательной медицины, нормативного закрепления критериев эффективности наркологической помощи, направленной на  формирование мотивационной наркологии, мы видим административную несостоятельность, граничащую с  откровенным невежеством одного ведомства и  деструктивно-репрессивную суету другого ведомства. Может быть единственно позитивным, что произошло за последнее время, это декларация понимания со  стороны государственных чиновников, что исповедуя политику, основанную исключительно на запрете тех или иных химических веществ и наращивании репрессий в  отношении потребителей эти веществ, не  формируя политику снижения спроса на них, мы не получим системные результаты. Но, к  сожалению, пока это только декларации.

Реальная наркополитика не претерпела существенных изменений и наркология является заложницей этой политики. Да собственно никакой наркологии как направления медицинской деятельности, у нас нет. Медицина под видом наркологии занимается или токсикологией или соматологией. А все остальное в  значительной степени является откровенным шарлатанством, которое никак не  пресекается, а  зачастую поощряется государством.

Наше общество далеко не уникально в своей наркологической эволюции. В мировой наркологической практике мы видим многочисленные примеры подобных явлений, и эволюционные тенденции имеют сопоставимые симптомы.

Можно выделить три условных этапа этой эволюции.

Первый этап  — репрессивная наркология, второй этап  — реабилитационная наркология, третий этап — мотивационная наркология, которая прежде всего предполагает анонимность, доступность и  бесплатность наркологической помощи. Наверное мы не  готовы и  не  способны прыгнуть из  первого этапа, на котором мы в настоящий момент находимся, сразу в третий этап развития наркологии, но обязаны хотя бы осознавать, куда мы должны двигаться. Понятно, что первый
и третий этапы являются историческими антитезами. Если сутью первого этапа является наращивание антинаркотической истерии в обществе и, как результат — увеличение различных проявлений насилия, что неизбежно приводит к росту употребления наркотиков, то на третьем этапе основой наркополитики становится развитие системных технологий, направленных на  снижение уровня насилия в  обществе и, как результат — снижение наркотизации. Говоря о насилии,
я подразумеваю суммарное насилие — социальное, политическое, бытовое и  др. Как раз уровень такого суммарного насилия определяет уровень наркотизации в  любом, в  том числе и нашем обществе.

Под системными технологиями я  прежде всего имею ввиду технологии направленные на уменьшение тюремного населения. Наверное не  требует пояснений, что основным и объективным показателем уровня насилия является динамика тюремного населения. То есть основной задачей наркополитики должно быть сокращение тюремного населения, что, в  свою очередь, обеспечит максимальное ограничение ареала криминального мышления, которое является основным продуцирующим фактором проявления наиболее драматических форм насилия. Безусловно, речь не идет о механическом однократном уменьшении тюремного населения.

Мы все были свидетелями трагических событий, когда значительная масса наркоманов одномоментно покинула пенитенциарную систему и значительная часть из них тут же погибла от передозировки наркотиками. Это не значит, что их не надо было освобождать. Чем больше наркоман просидит в механической изоляции от наркотиков, тем больше у него шансов погибнуть от них при выходе из тюрьмы. Но это значит, что надо было сделать все возможное, чтобы наркоман
не попадал в тюрьму. В этом случае я имею ввиду не столько декриминализацию различных поведенческих проявлений, связанных с  употреблением наркотиков, сколько системные технологии профилактической направленности. В  отношении несовершеннолетних это, прежде всего, развитие ювенальных технологий, включающих специализацию суда и  судебных процедур, специализацию судебного решения, включая широкое использование судебных определений
и постановлений, которые во всем мире и уже у нас доказали свою высокую эффективность. А в отношении всего населения — это создание службы пробации, которая должна охватить в  том числе наркопотребителей, находящихся в  конфликте с законом.

Безусловно, в этом ряду надо обсуждать создание наркосудов и самое широкое внедрение и развитие технологий «лечение вместо наказания».

Мною изложенные принципы построения наркополитики не являются оригинальными идеями. Самое системное с моей точки зрения изложение этих принципов мы можем найти в классическом труде выдающегося норвежского криминолога Нильса Кристи «Удобный враг». Внимательный наблюдатель может увидеть признаки заявленной эволюционной схемы в  судьбе наркологической службы разных стран.

Например, мы видим, как Польша «застряла» на этапе реабилитационной наркологии, и  «дитя»  — Монар, «стало пожирать своего родителя» — идею создания эффективной, обращенной к  человеку, системы наркологической службы. Крайне любопытна эволюция наркологии в Японии, где принцип снижения насилия в  обществе стал превалирующим, что дало поразительные результаты — самое маленькое тюремное население среди развитых стран, мощнейшая система пробации и ювенальной юстиции, и в итоге — минимальный уровень употребления психо-активных веществ, при том, что само по себе японское общество изобилует специфическими противоречиями, стрессами и  неизбежными конфликтами.

Интересно сравнить США и  Канаду, страны во многом имеющие единую историю, но абсолютно различную современную наркополитику. Если США с каким-то зубовным скрипом пытается выйти из репрессивного периода и результат их усилий совсем не впечатляет — они остаются мировым лидером по тюремному населению, в том числе детскому, то Канада давно уже перешла к формированию мотивационной наркологии и добилась в ней очевидных и внушительных успехов.

В  Европе таким позитивным лидером является Франция. Достаточно прочитать фундаментальную монографию «Государство и наркомания» Анри Бержерона, которую к сожалению, не смотря на полученное согласие автора, нам так и не удалось издать на русском языке, чтобы понять насколько глубоко и  системно отнеслись французы к критическому осмыслению своей наркополитики. Они сделали то очевидное, что нам даже в голову не приходило, хотя мы были обязаны это сделать в первую очередь — проанализировать прошлые тематические федеральные целевые программы и попытаться понять причины их полного провала.

Есть известное определение глупости  — «неумение делать вывод из  собственных ошибок». Мы все время демонстрируем такую глупость на государственном уровне, когда пытаемся рассуждать о проблеме наркотиков и наркополитики.
Сейчас Минздрав это предъявил в  своих новых нормативных изысках, отказавшись от всемирно признанного принципа трех уровней профилактической деятельности.

В своей серии изданий «Правовая наркология» мы пытались указать на наиболее очевидные ошибки наркополитики.
В первичной профилактике недопустимо ходить по школам и рассказывать о вреде наркотиков, это прямая пропаганда их употребления! Надо развивать принципы медиации в образовательной среде, этому посвящен первый выпуск серии.
Во втором выпуске мы пытались подчеркнуть, что выявление групп риска в  рамках вторичной профилактики не  должно сводиться к сбору биологических жидкостей, а должно основываться на психологическом тестировании, направленном
на выявление и самое главное решение проблем конкретной личности. Что касается третичной профилактики — не является наркологией все, что не помогает зависимому человеку найти новые жизненные приоритеты, обрести новые смыслы
и изменить свою судьбу. Об этом написан третий выпуск серии «Правовая наркология».

Я не хочу преувеличивать значение наших усилий в формировании и  нормативном утверждении национального стандарта «Реабилитационные услуги лицам, зависимым от наркотических средств, психотропных веществ и алкоголя». Но для нас очевидно, что именно этот документ должен стать приоритетной основой формирования и развития принципов третичной профилактики в  современной российской наркологии, помочь отделить «зерна от плевел» в реабилитационной сумятице, рожденной в результате государственной несостоятельности, проявившейся в процессе формирования наркополитики. Насколько же мы были поражены, что этот, без преувеличения исторический для современной российской наркологии документ, оказался абсолютно не  востребован ведомственным мышлением. Минздрав практически проигнорировал этот документ в своем судорожном нормотворчестве, а  ФСКН его вообще не  заметил и  продолжает настоятельно декларировать необходимость сформировать какие-то свои, судя по всему «уникальные» стандарты реабилитации.

Можно было бы согласиться с этой позицией ФСКН, но мы видим, что раз за разом это ведомство под видом создания национальной системы реабилитации предлагает законодательные инициативы, гальванизирующие строительство здания «карательной наркологии».

Возвращаясь к теме эволюционной систематики построения наркополитики, можно снова указать на существование трех моделей наркологической службы:

Репрессивная модель, суть которой «Борьба» с большой буквы, борьба с  химической природой, которая вокруг нас и борьба с проблемами, которые внутри нас. Эта борьба имеет сутью один рецепт — физическую изоляцию как природы от нас, так и нас от самих себя и себе подобных. Реабилитационная модель, цель которой  — создание неких резерваций, где из «плохих людей» будут делать «хороших людей», и почти неважно, кто это будет делать и как.

Любая реабилитация эффективна в  той степени, в  какой в  процессе реабилитации моделируются реальные жизненные трудности и  способы преодоления их. Факт изоляции пациента от негативной субкультуры сам по себе мало эффективен. Эффективно помещение пациента в среду, насыщенную доступной для его понимания информацией о том, как ему справиться со своими эмоциями и как планировать свою жизнь, и  это уже будет проявлением мотивационной
модели построения наркологической службы.

Мотивационная модель — модель, направленная на выявление и  мобилизацию позитивных ресурсов проблемной личности, создание лечебной субкультуры, где человек может найти новые социально-психологические приоритеты в своей жизни, обрести относительный душевный комфорт или хотя  бы приблизиться к  примирению с  самим собой.

Собственное выздоровление в этом случае неизбежно будет напрямую сопрягаться с выздоровлением мира, окружающего этого человека.

Скромная задача предлагаемой монографии  — вычленить первые признаки этого выздоровления, которые можно определить как признаки или критерии эффективности тех усилий, которые направлены на создание этого мира выздоровления.

Директор Института
наркологического здоровья нации
Общественной палаты РФ
Олег Зыков