Наркотики: диалога культур не получается?

07.11.2021

Наркотики: диалога культур не получается?

1. Задача моего выступления — обозначить международный контекст, в котором проходит наш семинар; и даже шире — контекст, в котором оказываются дискуссии в рамках новой дисциплины — наркоконфликтологии.

2. К международному конгрессу конфликтологов, который прошел в стенах этого университета в конце сентября, вышло две магистральные работы — одна, подготовленная шведским экспертом Юнасом Хартелиусом для пленарного заседания; и вторая, в соавторстве между Георгием Васильевичем Зазулиным и проф. Александром Ивановичем Стребковым. На эти работы я буду опираться, говоря о наркоконфликтологии.

3. Согласно Хартелиусу, наркоконфликтология — наука «реалистичная», в том смысле, что она признает существование так называемой объективной реальности, то есть реальности физически ощутимой, на которую можно ссылаться в качестве последней инстанции, состояние которой можно измерить научными методами и таким образом определить, насколько достойны доверия достижения наркоконфликтологического знания, на каком уровне находится компетенция конфликтологов, насколько эффективны в достижении поставленных целей управленческие решения. 

В теоретическом плане наркоконфликтология является методологией антинаркотической политики и ее научной основой. В практическом плане — служит для подготовки менеджеров в области антинаркотической политики на разных уровнях — от города до государства. 

Реалистический взгляд на общество с точки зрения наркоконфликтологии предполагает (по Хартелиусу) признание, что есть противоречивые интересы между обществом (наркоконтроль) и наркоманом (потребление наркотика). Причем конфликты в этой сфере часто принимают горячие формы. 

Поле деятельности наркоконфликтологии — применение наркоконтроля согласно рамкам, заданным тремя конвенциями ООН, которые ограничивают обращение наркотиков в обществе научными и медицинскими целями. 

Ключевые понятия: наркотики — наркоконфликт — стороны наркоконфликта (участники и субъекты) — антинаркотическая политика — эффективная антинаркотическая политика (инструмент усиления стороны «против» наркотиков и ослабления стороны «за» наркотики) — наркобезопасное общество — общество «свободное от наркотиков».

4. Именно понятийный аппарат является теми кирпичиками, из которых строится здание наркоконфликтологии как науки и объясняется — а значит и конструируется — наркореальность, которой та призвана управлять. 
В прошлом году в этих прославленных стенах мы как раз обсуждали процесс конструирования поля наркореальности через процесс называния — номинации — ее феноменов и конфликтов, которые возникают в этом процессе.

5. Почему только сейчас строится наука наркоконфликтология? Среди многих возможных объяснений найдется место и совсем простому: потому что долгое время для управления проблемой наркотиков и объяснения феноменов наркореальности пользовались инструментарием уже имеющихся наук: наркологии, криминологии, социологии и других. Их подходы задавали парадигму антинаркотичекой политики, ее идеологическую рамку. 

Наше время интересно тем, что мы уже можем увидеть и сравнить результаты различных управленческих решений и парадигм. 
Наркоконфликтология как прагматическая наука исходит из того, что объективные положения создаются посредством применения научных методов и наложения научно-обоснованных координат на наркореальность. Используя накопленный опыт как теоретизирования о проблемах наркотиков, так и опыта поиска социально-политически-экономически устойчивых решений, наркоконфликтология заявляет об ограниченности узко специализированных подходов и предлагает свой вариант целостного и комплексного управления проблемой (Зазулин/Стребков).

6. Однако наркоконфликтология не одинока. Предпринимаются попытки создания такого целостного подхода к управлению наркоситуацией и с позиций, отличных от принятых в наркоконфликтологии. Хотя общие рамки размышлений по-прежнему задаются конвенциями ООН, в современном демократическом обществе есть возможности для теоретизирования и проверки практикой теорий и подходов, имеющих другой взгляд на контроль над наркотиками. При этом в крайних вариантах конечное понятие наркоконфликтологии — «общество, свободное от наркотиков» объявляется утопичным, непроверяемым научными методами. Тем самым нигилируется научная значимость и подчиненных понятий, и построенных на них управленческих решений. 

В Швеции, например, критика выражается через противопоставление «идеологии» (наркополитические размышления в духе господствующей рестриктивной парадигмы) «науке и проверенному опыту». Причем в данном случае наука сводится к медицине, а проверенный опыт — клиническим испытаниям. 

За последние годы требования смены парадигмы приняли институционализированные формы. Появились институты, которые ставят своей целью подобный «сдвиг» или «смену» в подходе к проблеме наркотиков. Под этим подразумевается (я базируюсь на ряде источников, в первую очередь на материалах 20-ой конфренции Международной ассоциации снижения вреда в Банкгоке, апрель 2009 года): 
Признание того, что потребление наркотиков в немедицинских целях есть и от него никуда не деться. Отказ от недостижимой, утопичной цели «общества, свободного от наркотиков» и принятие определенной интерпретации гуманности и прагматизма в качестве руководства к действию. Признание того, что права человека в полной мере относятся к потребителям наркотиков, в том числе право на здоровье, медицинский уход, свободу от дискриминации. Поэтому целью всех рассуждений в конечном счете оказывается доказательство неободимости, оправданности и эффективности снижения вреда как парадигмы подхода к наркополитике. 

Если кратко, то используется следущий набор ключевых понятий: снижение вреда, прагматизм, сочувствие, права человека. Конечная цель — общественное здоровье. 

Наркоконфликт переносится в сферу регулирования — существование наркоконфликта признается, однако фокус направляется на разрушительные последствия наркоконфликта как такового и условия его возникновения. Так, например, говорится о том, что наркоконфликт разрушает сообщества и здоровье индивидов не столько потому, что есть опосредование наркотиком, а потому, что таковы последствия антинаркотического законодательства. Опасен не сам наркотик, а среда, в которой происходит обращение с наркотиком (хотя и признается, что некоторые наркотики способны вызвать «ужасающие для человека и общества проблемы»). Подобная «враждебная» среда создается политикой по наркотикам, которую практикует государство… Поэтому логичным, отвечающим «здравому смыслу» решением является изменение законодательных рамок. 

Для того, чтобы еще больше подчеркнуть необходимость сосредоточения усилий на изменении кардинальных установок и внесения поправок в конвенции, убирается различие между легальными и нелегальными психоактивными веществами. Составляется общий список веществ, воздействующих на сознание, начиная с кофе. Последний яркий пример такого рода — попытка так сказать «абсолютно» объективно оценить воздействие и вред, который различные психоактивные вещества оказывают на здоровье индивида, и расположить их по возрастающей. Эта попытка была предпринята профессором Наттом, еще в бытность его председателем Рекомендательного совета по вопросам злоупотребления наркотиками британского правительства (Advisory Council on the Misuse of Drugs). 
Важно также отметить потерю чувствительсности к терминологии: конкретный термин «злоупотребление» (то есть любое немедицинское потребление) уступает место общему «потребление» (не содержит в себе различения законное-незаконное). 
Следующий шаг — стирание конфликта между потребителями и непотребителями. «Все потребляют какие-либо вещества» . Поэтому нет разделения на «мы» и «они», есть только «мы». 
Фокус проблемы переносится на разницу между потреблением наркотиков и зависимостью от наркотиков.

7. Ведется ли на сегодняшний день диалог, в организованной форме, между этими двумя конфронтирующими направлениями? Обе заинтересованные стороны регулярно проводят конференции, на которых то и дело возникают представители противоположных взглядов. Однако основные институциональные рамки дискуссий, диалога, обмена мнениями созданы в рамках ООН. На прошлогоднем ноябрьском семинаре мы подробно рассмотрели, вокруг чего разгорается сыр-бор в ооновских коридорах. 

Крупнейшим нарко-политическим мероприятием этого года стала оценка достижения целей, поставленных Специальной сессией по наркотикам Генеральной ассамблеи ООН 1998 года, UNGASS. Сторона «против наркотиков», в данном случае в широком понимании все, кто стремится сохранить конвенции в их нынешнем виде и ограничить обращение наркотиков медицинскими и научными целями, выиграла. Однако — и такого не было 10 лет назад — 26 стран выступили за введение понятия «снижения вреда» в текст декларации и признание роли снижения вреда для работы против ВИЧ и СПИД. Это предложение не нашло своего отражения в конечном документе, принятом Комиссией по наркотикам в марте (именно она проводила указанную оценку). Однако уже в июле другой орган ООН — вышестоящий — ЭКОСОС (Экономический и социальный совет ООН) ввел в текст своей декларации признание заслуг «снижения вреда». В Евросоюзе подход снижения вреда полностью победил. Он также принят за основу политики по наркотикам многих крупнейших стран Европы. 

Даже в Швеции, несмотря на широчайший политический консенсус вокруг видения «общества без наркотиков», три генеральных директора крупнейших государственных институтов — здравоохранения, социальных дел и эпидемиологии — выступли в крупной утренней газете в конце октября с заявлением о необходимости расширения программ по обмену шприцев в стране, одного из элементов снижения вреда. Дикуссия на таком уровне была бы совершенно невозможна пару лет назад. Что это означает? Пока только то, что видение, то есть идеологическую рамку, пытаются отделить от практики — сказав, что метод выдачи стерильного инструментария для инъекционного введения нелегальных наркотиков призван служить исключительно как средство сохранения здоровья уязвимой группы населения. 

Одна из крупнейших организаций в поле наркополитических изысканий, International harm reduction association, пару месяцев назад опубликовала разработанное ею определение «снижения вреда». Как указывали авторы, в том числе и для того, чтобы предотвратить его некорректное использование в неправильном контексте (например, утверждения, что самое лучшее «снижение вреда» от наркотиков — это полный отказ от злоупотребления…). Так вот, «снижение вреда относится к политике, программам и практике, в первую очередь направленным на уменьшение негативных последствий для здоровья, социальных и экономических последствий потребления легальных и нелегальных психоактивных веществ без обязательного сокращения потребления наркотиков. Снижение вреда приносит пользу людям, потребляющим наркотики, их семьям и сообществу».

8. На российских политиков оказывается такое же сильнейшее давление, как и на политиков шведских. На всех крупнейших международных форумах этого года, затрагивавших проблематику наркополитики и ВИЧ/СПИД, российская политика подвергалась жесткой критике из-за отсутствия программ заместительной терапии и обмена шприцев. 

Наркоконфликтология видит реальные проблемы, решение которых в ее рамках еще надо искать; и сложнейшая из них — распространение ВИЧ среди инъекционных наркоманов. 

И еще, непосредственно по теме сегодняшней встречи- как не потерять в конфликте за право формировать и влиять на общественное мнение?

9. Хочу представить вам беглый обзор — не научный, а любительский, с точки зрения читателя: что я нахожу в европейской прессе? Наркотики оповседневниваются, как по охвату («все это делают» и «повсюду»), так и по риску их потребления («экстази не более опасно, чем езда на лошадях»), переинтерпретируются и тривиализируются (делаются поверхностными, банальными, упрощенными) ценности свободы и прав человека, сама проблема медикализируется (а значит, тривиализация использования наркотиков в медицинских целях, («медицинская мариухуана»)); клятва Гиппократа «не навреди» переносится буквально на наркопотребление, а само здоровье становится прерогативой медицинского племени, которому даются эксклюзивные права на «опыт» и «научную обоснованность результатов» (посредством клинических исследований)… 

Вот конкретный пример из ноябрьской печати: 
Одна из крупнейших британских газет «Гардиан» печатает хвалебную рецензию на новую книгу, выпущенную Transform drug policy foundation и представленную не где-нибудь, а в палате представителей британского парламента. Ее цель — показать, что изменение наркополитики — в том направлении, о котором мы говорили ранее, возможно. Цитирую: «Мы должны рассмотреть возможность мира, в котором предложение и потребление наркотиков в немедицинсих целях исследуются в правильном сочетании сочувствия, прагматизма и научно-обоснованного вмешательства, направленного на улучшение здоровья населения». 

Приведенные мной сегодня примеры типичны. Статья в Гардиан, книга, речь директора Глобального фонда и директора международного сообщества по СПИД — едины в подходе к определению проблем и словоупотреблении.