Между политикой и здравым смыслом

24.01.2021

 

Эрих Гуд (Erich Goode) 
Государственный Университет Нью-Йорка, Стони Брук 
State University of New York, Stony Brook

«Между политикой и здравым смыслом»
Between Politics and Reason

Глава 3 (в сокращении)
Злоупотребление наркотиками: определения, признаки и причины. 1997

Почему «Злоупотребляют наркотиками»?

    В конце 1970-х годов «Национальный институт проблем злоупотребления наркотиками» (NIDA) собрал высказывания экспертов и исследователей в области наркотиков с целью дать объяснение употреблению и злоупотреблению наркотическими веществами. Результаты этой работы вылились в книгу (Lettiery, Sayers, and Pearson, 1980), содержащую около 40 более или менее отчетливых теорий или объяснений феномена злоупотребления наркотиками

    Однако в книге были изложены далеко не все точки зрения. Значительная часть теорий, опубликованных в книге NIDA, по своему подходу представляли собой теории микроуровня, т. е. попытки объяснить, почему некоторые индивидуумы или категории людей пробуют, употребляют и втягиваются в потребление наркотиков. Часть этих микро- перспектив сосредоточена на личностных характеристиках потенциально зависимого или злоупотребляющего: он или она ущербны и принимают наркотики, чтобы избежать «костылей». Микроперспективы, сосредоточенные на индивидууме, совсем не обязательно неправильны, однако они оставляют в тени значительную часть реальности связанной с наркотиками.

    Макроподход рассматривает ситуацию в крупном масштабе — не на уровне индивидуумов или личностей, а на уровне главных структурных факторов, таких как экономика, политическая ситуация, социальное неравенство, расизм, а также состояние городов, районов и сообществ — на анонимном и не регулируемом конкретными нормами уровне общества в целом. Другой важный момент: теории, изложенные в подготовленном NIDA издании, сосредоточены на множестве различных аспектов приема наркотиков: на зависимости, на потреблении per se, а некоторые- на хроническом, тяжелом употреблении, или злоупотреблении. Скоро мы увидим чрезвычайную важность этого последнего разграничения. Объяснение, приемлемое для «экспериментального», от случая к случаю, или умеренного потребления, может оказаться совершенно непригодным для тяжелого, хронического потребления, или злоупотребления.

    Одна из теорий, или объяснений, которую не включили в книгу NIDA, использует серию чрезвычайно существенных недавних «макро»- разработок, помогающих понять феномен злоупотребления: конфликтная теория или подход.Теория конфликта применима почти исключительно к тяжелому, хроническому, непреодолимому злоупотреблению героином и крэком и лишь чрезвычайно незначительно касается потребления или злоупотребления табаком и алкоголем. Такое положение обусловлено тем, что табак и алкоголь являются разрешенными веществами, в то время как те аспекты злоупотребления наркотиками, с которыми имеет дело, теория конфликта, сосредоточены главным образом на правовой ситуации и ее последствиях для определенных районов и сообществ. Эта теория также лишь в незначительной степени применима к тяжелому потреблению марихуаны, отчасти потому, что круг приверженцев этого наркотика отличен (хотя и пересекается) от группы потребителей героина и крэка, отчасти потому ,что последствия употребления марихуаны различаются как для самих потребителей, так и для их окружения, а также благодаря несомненным различиям в системе распространения марихуаны и героина. Теория конфликта применительно к злоупотреблению наркотиками имеет большое значение для объяснения значительной части вопросов, касающихся злоупотребления. Она не дает исчерпывающего объяснения злоупотребления наркотиками (этого не может сделать ни одна из существующих теорий), однако представляет собой теорию, наиболее тесно связанную с вопросом легализации и другими политическими изменениями.

    В соответствии с теорией конфликта тяжелое, хроническое злоупотребление крэком и зависимость от героина тесно соотносятся с социальным классом, доходом, местом жительства и мерой власти человека. Представители низшего и рабочего класса, живущие в бедных кварталах, гораздо более склонны к злоупотреблению тяжелыми наркотиками, чем более благополучные члены общества; еще более важно то, что такая ситуация обусловлена влиянием целого ряда ключевых структурных условий, коренящихся в экономике и политике. Говоря определеннее, на долю прошлого поколения выпало несколько экономических и политических изменений, непосредственно приведших к различиям в моделях злоупотребления наркотиками; они очень детально обсуждены в книге Эллиот Кюре «Расплата: наркотики, города и американское будущее» (1993). Та или иная версия этой теории поддерживается, пожалуй, большей частью левоцентристских афроамериканских политиков и комментаторов, таких, например, как Преп. Джесс Джексон и Преп. Аль Шарптон. Социолог Гарри Джин Левин подытожил свое понимание проблемы в докладе «Просто скажи: «Бедность» : что приводит к злоупотреблению крэком и героином» (1991). На мой взгляд, доклад представляет собой наиболее адекватное и наиболее исчерпывающее объяснение недавних перемен, произошедших в мире злоупотребления наркотиками. Эти перемены чрезвычайно обострили всегда существовавшую связь между уровнем доходов и местом жительства, с одной стороны, и злоупотреблением наркотиками и зависимостью- с другой.

    Во-первых, на протяжении последних 20 лет или около того постоянно снижаются экономические возможности относительно необученных и необразованных секторов общества. В 1970-е годы для большинства отцов семейств с уровнем подготовки, навыков и образования значительно ниже среднего все еще было возможным содержать свои семьи, работая на местах, оплачиваемых достаточно, для того чтобы удерживать их доход над чертой бедности. Сегодня дела обстоят уже совсем иначе. Гораздо меньше глав семей, не имеющих подготовки, навыков и образования, в состоянии зарабатывать достаточно, чтобы содержать семью и избегать соскальзывания в нищету. Прилично оплачиваемые места для чернорабочих исчезают. При это вакансии, доступные для людей без подготовки или с недостаточной подготовкой, для не имеющих образования или недостаточно образованных, являются тупиковыми, минимально оплачиваемыми и рассчитанными на бедняков. Другими словами, приблизительно нижняя треть экономики испытывает прогрессирующее обнищание. Одним из последствий этой тенденции является растущая привлекательность торговли наркотиками. 
    Вследствие этого бедные становятся все беднее, в то время как богатые становятся еще богаче. Так было не всегда. Фактически между 1945 и 1973 гг. доходы наиболее и наименее обеспеченных людей год от года росли примерно с одинаковой скоростью.

    Однако начиная с 1973 г. годовой показатель роста дохода пяти наиболее обеспеченных групп составлял 1,3%, тогда как доход наименее обеспеченных групп ежегодно уменьшался на 0,78% (Cassidy, 1995). Существование дополнительных факторов, таких как налоги и льготы (например, социальные пособия), никак не отражалось на таком положении дел. Совершенно ясно, что мы живем в обществе, становящемся все более поляризованным в отношении доходов. Эта перемена не является по преимуществу расовым явлением. На самом деле разрыв в уровне доходов между «черными» и «белыми» семьями за последние 20-25 лет не слишком изменился. Перемены сводятся к тому, что как среди черных, так и среди белых бедные становятся беднее, а богатые — богаче. Среди состоящих в браке пар, в которых и муж и жена имеют работу в течение всего года, разница в доходах между белыми и черными практически исчезает; сегодня в этой категории афроамериканцы зарабатывают 90-95% того, что зарабатывают белые. Однако среди черных существует растущий «нижний класс», представители которого все глубже и глубже увязают в нищете. Ирония заключается в том, что росту «черного» среднего класса сопутствует рост погрязшего в нищете «нижнего класса» чернокожих обитателей бедных городских районов. И опять- таки одним из последствий этой поляризации классовой структуры является возросшая жизнеспособность торговли наркотиками как средства заработать на жизнь. Вдобавок к тому, что бедные становятся беднее, все более заметной становится демонстрация достатка среди богатых, что подталкивает некоторые слои бедных к попыткам достичь такого же уровня благосостояния, или, по крайней мере, его видимости, с помощью незаконных или нелегитимных средств. Это также является одним из факторов, повышающих вероятность того, что некоторые представители бедных слоев населения будут рассматривать торговлю наркотиками в качестве привлекательного и стабильного способа заработать на жизнь.

    Третья перемена особенно касается вопроса распространения запрещенных наркотиков: это дезорганизация сообществ и политический упадок. Во многом вследствие экономического упадка рабочего класса и поляризации экономики, а также «оттока» более состоятельных членов сообщества районы, в которых обитают бедные, в особенности представители меньшинств, становятся все более дезорганизованными и политически бессильными (Wilson,1987, 1996). Вследствие этого они менее подготовлены к эффективному противодействию преступности и торговле наркотиками. Связи между такими районами и муниципальными органами власти ослабевают, становятся более хрупкими и даже конфликтными. Лидеры таких сообществ становятся скорее противниками, чем союзниками городских властей, и со временем утрачивают возможность рассчитывать на мэрию в решении местных проблем. В общем, по мере сокращения их экономической базы бедные центральные городские районы, в которых проживают меньшинства, становятся все более маргинализованными, лишенными избирательных прав и политически бессильными. Как и в случае с первыми двумя переменами, эта также повышает привлекательность торговли наркотиками в таких сообществах.

    Преступники и торговцы наркотиками вторгаются в эти районы таким образом, который был бы невозможен в более обеспеченных, организованных сообществах, более тесно связанных со сферами власти. В цельных, сплоченных и особенно в процветающих районах здания не становятся заброшенными и не превращаются в притоны; переулки не становятся практически открытыми «рынками» сбыта наркотиков; полиция не считает за норму игнорировать жалобы граждан, связанные с торговлей наркотиками, брать взятки с дилеров и закрывать глаза на происходящее, красть и продавать наркотики или оскорблять граждан, не боясь возмездия; а невинные прохожие не становятся жертвами разгорающихся вокруг них бандитских разборок. В сообществах, в которых укореняется неприкрытая организованная преступность, это происходит либо потому, что жители одобряют или защищают преступников, либо потому, что жители слишком деморализованы, запуганы или бессильны что-либо с этим сделать. Там, где жители могут мобилизовать политическое влияние на борьбу с преступной деятельностью, открытая, организованная и широко распространенная торговля наркотиками мало вероятна; там же, где сообщества деморализуются, дезорганизуются и становятся политически бессильными, торговля наркотиками имеет гораздо больше шансов на процветание.

    Фактом является то, что многие бедные сообщества меньшинств, проживающие в центральных городских районах, уже в течение нескольких десятков лет переживают серьезный упадок в экономической сфере и в политическом влиянии. В результате торговцы наркотиками получили возможность укорениться и процветать (Hamid, 1990). Эти три перемены — 1) разложение значительной части экономической структуры, на которую опирался нижний сектор рабочего класса, 2) растущая экономическая поляризация американской классовой структуры и 3) политический и физический упадок наиболее бедных слоев населения, в особенности меньшинств, живущих в центральных районах городов, — способствовали четвертой перемене: возникновению ощущения беспомощности, отчужденности, депрессии и аномии среди многих жителей центральных городских районов. Эти условия сделали злоупотребление наркотиками особенно привлекательным и соблазнительным. Для некоторых наркотическое опьянение — и частое наркотическое опьянение — стало оазисом наслаждения, возбуждения, удовольствия и фантазии в их жизнях, которые в противном случае кажутся опустошенными и отчужденными. Большинство людей, живущих в таких испорченных сообществах, противятся этому соблазну; большинство из них не злоупотребляют наркотиками. Однако к злоупотреблению наркотическими веществами скатывается число людей, достаточное для того, чтобы сделать жизнь большинства непредсказуемой, незащищенной и опасной. Полная опасностей и насилия контркультура или субкультура злоупотребления наркотиками расцветает как ответ на то, что некоторые склонны считать безнадежностью и отчаянием реалий повседневной жизни нижнего класса.

    Как я уже сказал, эта теория представляет собой макроперспективу злоупотребления наркотиками; она исходит из основных структурных факторов, крупномасштабной картины, охватывающих все общество условий, являющихся одним из средств понимания поведения индивидуумов на микро- уровне. Злоупотребление наркотиками может укорениться и процветать при определенных глобальных структурных условиях. Злоупотребление наркотиками также помогает некоторым людям в том или ином секторе общества смягчить чувство отчаяния и тоски; эти чувства, опять- таки, порождены или обострены глобальными структурными условиями. Разумеется, в конце концов именно индивидуум выбирает, употреблять ему или не употреблять запрещенные наркотики. Однако факторы, делающие эти запрещенные наркотики доступными, а их употребление привлекательным, являются по своей природе не только индивидуальными; они уходят своими корнями к значительно более крупным социальным, экономическим и политическим силам.

    Ключевое предположение конфликтного подхода к злоупотреблению наркотиками сводится к тому, что существуют две пересекающиеся, но концептуально различные формы, или типа, потребления наркотиков.

    Первый тип, характеризующий подавляющее большинство случаев употребления запрещенных наркотиков, включает в себя потребление наркотиков «от случая к случаю» или «для отдыха и развлечения». В него вовлечены представители широкого спектра классовой структуры, однако наиболее характерен он для среднего класса. Этот тип представляет собой «контролируемое» потребление наркотиков, прием наркотиков для получения удовольствия, прием наркотиков в процессе экспериментирования либо, если оно повторяется, происходящий раз в неделю или один-два раза в месяц; это потребление наркотиков в сочетании с другими приносящими удовольствие видами деятельности. Этот тип потребления наркотиков порожден различными факторами — нешаблонностью, жаждой приключений, любопытством к «запретному плоду», гедонизмом, стремлением к риску, общительностью, вовлеченностью в субкультуру (Goode, 1993, с. 64-86). Относительно немногие из такого рода потребителей наркотиков становятся объективной или конкретной проблемой для общества, несмотря на тот факт, что они часто рассматриваются в качестве проблемы и как таковые становятся целью различных вмешательств.

    Второй тип употребления наркотиков представляет собой непреодолимое, хроническое или тяжелое употребление наркотических веществ — потребление наркотиков, о котором вполне уместно говорить как о злоупотреблении, часто достигающем уровня аддикции и обычно сопровождающемся социальным или индивидуальным вредом. Относительно небольшая часть людей, употребляющих наркотики для отдыха и развлечения, переходит к злоупотреблению наркотическими веществами. Для всех запрещенных наркотиков существует пирамидообразное распределение потребителей, с множеством экспериментаторов в основании, меньшим количеством потребляющих от случая к случаю в средней части и небольшой группой тяжелых, хронически злоупотребляющих на вершине. Этот тип потребления наркотиков вызван, как я сказал выше, отчаянием, безнадежностью, отчужденностью, нищетой, а также дезориентацией и дезинтеграцией в сообществе. Этот тип употребления представляет собой «проблему» не просто потому, что общество рассматривает его в качестве проблемы; он объективно является проблемой. В данном случае потребители наносят вред себе и окружающим — равно как и сообществу в целом. Употребление — прямо и непосредственно или же в результате воздействия вторичных факторов — приводит к медицинским осложнениям, передозировкам, преступности, насилию, тюремному заключению или путешествию в городской морг. Специалисты считают, что переход от потребления к злоупотреблению более вероятен среди обнищавших слоев населения, чем среди состоятельных (Currie, 1993; Johnson et al., 1990; Levine, 1991). И в то время как злоупотреблению наркотиками способствуют обсужденные мной выше политические и экономические перемены, когда злоупотребление становится широкораспространенным в том или ином сообществе, оно содействует еще большей дезорганизации этого сообщества. Таким образом, жители центральных городских районов оказываются затянутыми в мертвую петлю: бессилие и дезорганизация сообщества способствуют злоупотреблению и торговле наркотиками, что в свою очередь закрепляет такие сообщества в еще большем бессилии и дезорганизации.

    Еще раз подчеркну, что в большинстве случаев употребление наркотиков — даже таких, как героин и крэк, — является экспериментальным, редким, само-ограничивающим, происходит от случая к случаю и не причиняет вреда ни индивидууму, ни сообществу в целом. Однако некоторое меньшинство потребителей не в состоянии контролировать свое потребление — и это более часто имеет место в случае с героином и крэком; такие потребители постепенно переходят от первых экспериментов к употреблению от случая к случаю, а затем к тяжелому, непреодолимому, хроническому злоупотреблению. Такого рода прогрессия к злоупотреблению более распространена среди тех, кто подорваны нищетой, и более характерна для районов, в которых отсутствует прочная экономическая основа, которые социально дезорганизованы и политически бесправны. Именно экономические и политические условия жизни необеспеченных людей делают для них привлекательным злоупотребление наркотиками и усиливают вероятность распространения в их сообществах торговли наркотиками. Таким образом, бедные жители центральных городских районов становятся дву- и троекратными жертвами — во-первых, разлагающейся экономической структуры, во-вторых, падающего политического влияния их сообществ; и, в-третьих, растущих посягательств со стороны злоупотребляющих и торговцев наркотиками. Существует также и четвертый фактор: консервативные политики и другие властные структуры возлагают на жителей бедных сообществ вину за злоупотребляющих наркотиками, бесчинствующих в их районах, и отказываются от каких бы то ни было серьезных усилий, направленных на решение проблемы. Снова подчеркну, что третий процесс усугубляет первые два, порождая некий порочный круг, в то время как четвертый процесс подобным же образом усиливает все остальные.

    Давайте внесем в этот вопрос абсолютную ясность. Злоупотребление наркотиков не является незнакомым явлением для представителей среднего класса и жителей обеспеченных, политически благополучных сообществ. Значительная часть представителей всех категорий населения становится жертвой злоупотребления наркотиками. Более того, как я уже заметил раньше, существует большой и продолжающий расти афроамериканский средний класс, представители которого не сталкиваются с теми экономическими проблемами, с которыми вынужден изо дня в день бороться черный «нижний класс». И здесь я хотел бы подчеркнуть два совершенно различных момента. Во-первых, хотя некоторые представители всех экономических классов злоупотребляют кокаином и героином, члены определенных классов все же более к этому склонны. Однако гораздо более важен второй момент — даже если бы злоупотребление наркотиками не знало никаких классовых различий, фактом остается то, что тяжелое злоупотребление наркотиками приводит к особенно разрушающим последствиям в необеспеченных сообществах меньшинств. Классовые или даже районные различия в показателях злоупотребления наркотиками важны, но второстепенны. Главным является то, что злоупотребление наркотиками значительно серьезнее сказывается на жизнях людей, испытывающих нехватку ресурсов и средств для эффективного отпора, чем на жизни тех, кто такими ресурсами располагает. Бедные районы особенно уязвимы перед вторжениями торговцев наркотиками и вспышками злоупотребления наркотическими веществами.

    Необеспеченные люди и представители меньшинств и без того вынуждены бороться с множеством проблем; и злоупотребление наркотиками представляет собой еще одно значительное дополнительное затруднение. Жители более обеспеченных районов чаще имеют «связи» в городских администрациях и органах государственной власти, политическое влияние, деньги, позволяющие им продержаться, счета в банках. Они мобильны, автономны и располагают, таким образом, самыми различными индивидуальными и институциональными ресурсами, позволяющими им решать проблемы, с которыми они сталкиваются. Благодаря этому тот факт, что некоторые члены таких сообществ злоупотребляют наркотиками, не наносит столь разрушительного урона, как в случае с бедными и обездоленными. Подобным образом, сами сообщества, в которых обеспеченные потребители живут, имеют расположение и поддержку властей; они значительно реже становятся жертвами множества социальных мародеров и эксплуататоров, охотящихся за теми, кто наиболее уязвим и лишен какой бы то ни было власти. В противоположность этому, бедные сообщества и сообщества меньшинств лишены внимания местных и центральных органов власти и игнорируются строительными фирмами и предпринимателями. Банки неохотно дают деньги для открытия дел в таких районах; магазины, которые все еще открыты, недостаточно капитализированы и часто прогорают; домовладельцы покидают свои здания, которые впоследствии превращаются в притоны. Именно уязвимость и относительное бессилие таких районов делает их мишенью организованной и мелкой преступности, крупных и мелких торговцев наркотиками, коррумпированных чиновников и полицейских служащих; уязвимость и бессилие позволяют злоупотреблению наркотиками процветать в таких сообществах и наносить ущерб их жителям.

    Короче говоря, когда мы спрашиваем: «Почему злоупотребляют наркотиками?»наш ответ с неизбежностью должен быть связан с вопросами экономики и политики. То, что происходит на индивидуальном и местном (или «микро») уровнях, уходит своими корнями в институциональный, структурный или макро-уровень.

Перевод осуществлен программой
«Российская инициатива снижения вреда»