Выступление на семинаре «Наркоконфликт и религия. Как усилить сторону «против наркотиков» и ослабить сторону «за наркотики»?

02.08.2021


Выступление на семинаре
«Наркоконфликт и религия.
Как усилить сторону «против наркотиков»
и ослабить сторону «за наркотики»?»

Кирилл Шабров,,
Сотрудник реабилитационного центра
«Мельничий ручей» (Ленинградская область)

    Совершенно очевидно, что успешное противодействие наркоугрозе невозможно без грамотно поставленного реабилитационного процесса. Реабилитационный центр «Мельничный ручей» или «Мельница», как его еще называют, существует уже 12 лет и расположен во Всеволожском районе Ленинградской области. За это время через него прошли сотни пациентов. Случается, что один и тот же человек обращается к нам за помощью несколько раз. Это обусловлено спецификой как деятельности центра в целом, так и отбора пациентов в частности. Все дело в том, что «Мельница» не совсем реабилитационное учреждение. Это, скорее, реанимация. Приезжают к нам в крайне запущенном состоянии, с большим стажем потребления наркотиков, с высокой степенью поврежденности болезнью, и мы даем этим людям возможность, быть может, впервые за очень долгое время, вытрезвиться, оценить на трезвую голову прожиток, понять хотят ли они и дальше жить подобной жизнью, хотят ли они что-то в ней изменить и если — да, то каким образом. 
    Наша задача — перемотивировать их, влюбить в трезвую, нормальную, полноценную жизнь, заставить за нее бороться. Но борьба эта немыслима без готовности кропотливо, самоотверженно и долгосрочно трудиться над собою, без готовности выжигать в себе безо всякой пощады ту нарколичность, что сформировалась за годы потребления наркотиков. Это своеобразное аутодафе, многие оказываются к этому сразу не готовы. Но мы умеем ждать. От нас требуется качественно взрыхлить почву и кинуть туда зерно. Рано или поздно оно даст всходы. Рано или поздно то количественное накопление, которое происходит каждый раз, когда к нам попадает один и тот же пациент, перейдет в качественные изменения, а за ними будут и положительная динамика, и длительная ремиссия и полноценная ресоциализация. 
    Сейчас реабилитационный процесс на «Мельнице» основывается на трех аспектах: 
1 — Трудотерапия. Общеизвестно, что праздность — мать всех пороков и мастерская дьявола. Поэтому труд — обязательное условие для проходящих у нас реабилитации, особенно учитывая общую для большинства наркозависимых к нему идиосинкразию. В этой ситуации вырабатывание у пациентов трудовых навыков, привычки к режиму, рабочему графику имеет ярко выраженный реабилитационный эффект. 
2 — Религиозный аспект. Многие из наших пациентов перед обращением к нам перепробовали различные способы решения своей проблемы. Результат нулевой. Практически единственное, на что они надеются — это на чудо. Чудо — область религии. Религиозность — вопрос связи с божественным. 
    Наш центр — православный. Это знают все, кто к нам обращается за помощью. Возглавляет центр священник, несколько сотрудников центра имеют богословское образование. Но мы никого не принуждаем, а убеждаем, понимая, что большинство наших пациентов получили самое обычное советское атеистическое воспитание, и многие годы вели фактически безбожный образ жизни, поэтому не ждем от них сразу, ни духовных свершений, ни аскетических подвигов. В программе реабилитации обязательные утренние и вечерние молитвенные правила, беседы со священником, тематические занятия, жизнь в Таинствах: исповедь, соборование, причастие. Если пациент не крещен и изъявляет желание покреститься, это, конечно же, приветствуется. Но на него в этом плане не оказывается никакого давления. Задача этого аспекта реабилитации дать пациенты опору, которая лежит вне этого постоянно меняющегося, нестабильного, а потому ненадежного, мира. Дать ему Христа, который «вчера, днесь и во веки тот же», который сказал «Я с вами во все дни до скончания века». 
    Это самая прочная гарантия конечного успеха борьбы за трезвость, в отличие от других мотиваций столь же хрупких, зависящих от многих обстоятельств, как и те временные ценности, на которые они опираются: семья, работа, отношения с любимым человеком. С семьей может что-то произойти, при чем весьма трагического свойства, работа перестанет приносить удовлетворение или руководство перестанет ценить тебя как специалиста и предоставлять возможности для самореализации; любимый человек может превратиться в нелюбимого или ты сам станешь таковым для него. Все это — провокация к срыву. Человек, который обрел веру, Христа, Его Церковь с Ее благодатными таинствами надежно от этого застрахован. 
    Тем не менее, есть и третий аспект: психотерапевтический. В центре работают психологи, психотерапевты, и они могут быть вообще не православными, неверующими людьми (хотя, конечно же, желательно, чтобы были и верующими и православными). Эти специалисты обрабатывают свой участок реабилитационного поля: проведение психодинамических групп, индивидуальные консультации. Кстати говоря, в их работе применяются элементы и 12-шаговой программы. Это очень важный аспект реабилитации: прежде чем начать корректировать жизненное пространство пациента, необходимо наделить его навыками самоанализа, рефлексия, чтобы он понимал, что с ним происходит, каков исходный материал, на что требуется обратить первостепенное внимание, в чем заключаются особенности и специфика именно его ситуации. 
    Антинаркотическая деятельность — процесс многоуровневый, многосоставной. Его эффективность во многом зависит от того, насколько отлажено взаимодействие между различными его субъектами. Если один из участников этого процесса будет недорабатывать на своем направлении, в своем сегменте, это незамедлительно скажется на КПД смежников, обессмыслит их работу. В этой связи можно отметить высокое качество нашего сотрудничества с Городской наркологической больницей в Санкт-Петербурге. Она направляют к нам пациентов, позволяют заходить на отделения нашим сотрудникам с тем, чтобы начинать работать, мотивационно работать, с контингентом уже на этапе оказания им первичной медицинской помощи.Наркология играет очень важную роль в антинаркотическом процессе. Она находится в самом его основании. 
    Детоксикация, медицинская реабилитация — непременная составляющая любой реабилитационной программы, хотя среди наших пациентов есть такие, которые купируют абстинентный синдром (ломку) самостоятельно, на дому. Но таких единицы. Самое главное не допустить монополизации реабилитационного процесса некоторыми не в меру прыткими и инициативными наркологами, живущими по принципу » кому — война, а кому — мать родна». Это они, привыкшие наживаться на чужом горе, ратуют за метадоновые программы «снижения вреда», мотивируя это тем, что они уберут наркоманов с улиц, подарят покой их семьям, а самое основное (об этом не говорится вслух) — обеспечат пожизненное благосостояние проводникам этих программ. 
    Спору нет — человек наркозависимый часто ведет себя как животное: ворует, грабит, убивает, изводит, изничтожает своих родных и близких. Но это проявление его болезни. С ней нужно сражаться. Апологеты метадона предлагают превратить наркомана из животного в растение. Это порочная практика. Наша задача — избавить химически зависимого человека от этой зависимости, а не поддерживать её. Быть может наркоман, проходящий по метадоновой программе, и перестает быть общественно опасным (хотя это еще вопрос), но для общества он потерян, продолжает деградировать, будучи фактически похоронен заживо. 
    Еще один участник антинаркотической деятельности от качества работы которого мы напрямую зависим — это силовые структуры. Мне трудно судить, насколько эффективность правоприменительного механизма в виде деятельности следственных и судебных органов влияет на количество обращающихся к нам за помощью, для этого необходимо отслеживать ситуацию на достаточно длительном отрезке времени. Однако, есть все основания утверждать, что активная оперативная деятельность, когда задерживаются курьеры, устраиваются облавы на точках распространения наркотиков, проводятся другие оперативно розыскные мероприятия — все это вызывает существенное увеличение притока пациентов как к нам, так и в специализированные медицинские учреждения. Но мероприятия эти должны носить не спорадический, а постоянный характер. Наркопотребитель должен все время ощущать на себе тяжелую длань правоохранительных органов. Какие-то плановые, временные усиления не дадут существенного эффекта, не внесут принципиальных и переломных изменений в ситуацию. Наркоман промурлычет словами кота Леопольда: «Неприятность эту мы переживем», уедет куда-нибудь, например, хотя бы и к нам, на «Мельницу» месяца на три, а, вернувшись возьмется за старое, то есть за шприц. 
    Необходимо выжечь вокруг него землю, перепахать ее с солью, чтобы и бурьян на ней не рос, не оставить ему пространства для маневра, чтобы он понял — так теперь будет всегда. Чтобы он понял: незаконно потреблять наркотики опасно, не только для здоровья, это он тоже переживет, а социально опасно. Он должен осознать: мимолетное и сомнительное удовольствие, которое и не удовольствие уже давно, а просто вхождение в привычное состояние, не стоит того вороха проблем, которыми приходится за это расплачиваться. Вот тогда под давлением обстоятельств, что буквально выпихнут его в реабилитационное поле, наркопотребитель придет к нам. И будет готов к сотрудничеству, будучи поставленным фактически перед экзистенциальным выбором: «Жизнь и смерть предложил Я тебе — избери жизнь, чтобы жил ты и потомство твое» (Второзаконие). 
    Какую помощь мы хотели бы получить от государства для того, чтобы наша работа была более эффективной и успешной? Обычно принято говорить в этом месте о помощи материальной. Поэтому я не буду оригинальным, когда скажу: да, нужны деньги! На эти деньги мы открыли бы еще один реабилитационный центр — для девочек, т.е. женский. Сейчас у нас реабилитация совместная: и мужская, и женская. Это создает множество трудностей, отрицательно влияет на продуктивность процесса в целом. Сейчас в городе открылось несколько реабилитационных стационаров, там работают замечательные специалисты, но стационары эти пустуют: ожидалось, что их будут посещать наркоманы, которые только что вышли из стадии активного потребления наркотиков. Наивно на это рассчитывать. Центры эти должны работать для людей, которые прошли длительную реабилитацию вне города, в условиях относительной изоляции. Вот им-то эти стационары помогали бы по возвращении адаптироваться в городских условиях. Но прежде нужны центры, которые могли бы эту длительную реабилитацию обеспечить. Их катастрофически не хватает, а эта нехватка делает бессмысленной деятельность центров городских. 
    Еще одно: для дальнейшей ресоциализации необходимо обучение реабилитантов не просто трудовым навыкам (это мы делаем), но и профессиональным. Желательно, чтобы во время прохождения реабилитации пациенты получали бы какие-то рабочие специальности. Это уберегло бы от неустроенности, от невозможности самореализации в будущем, от неспособности содержать себя и свои семьи, а в конечном итоге — от многочисленных комплексов, итогом которых может стать срыв. Возможно, необходимо закреплять реабилитационные центры за различными производственными предприятиями, предоставив им за это некоторые налоговые льготы? Пока же мы на свои, и без того скудные, средства приглашаем мастеров, преподавателей компьютерных курсов. Но у нас нет возможности делать это на постоянной основе. А хотелось бы. Много чего хотелось бы сделать. Мы рассчитываем на помощь и понимание. В конце концов, дело наше — общественнополезное, а значит государственное.

СПбГУ, 28.04.2008 года