Заключение

22.06.2022

В России был накоплен большой опыт организационно-правовой и медико-социальной работы с контингентом лиц, направлявшихся на принудительное лечение в закрытые учреждения системы МВД. Однако опыт этот оказался преимущественно негативным. Анализ результатов деятельности системы принудительного лечения и трудового перевоспитания больных наркоманией и алкоголизмом в ЛТП показал ущербность ее теоретических оснований, чрезмерную затратность, обременительность для общества и неэффективность, что вынуждены были признать МВД СССР и Минздрав СССР.

Существовавшая в течение многих лет система обязательного и принудительного лечения больных наркологического профиля была дискриминационной по признаку болезни, обременительно, дорого, расточительно, создавала для больных и общества новые, трудноразрешимые проблемы, тормозила развитие новых подходов к профилактике болезней зависимости, к лечению и реабилитации наркологических больных, усугубляла течение и прогноз наркологического заболевания, способствовала позднему его выявлению и началу лечения, искажала систему этических отношений между врачом и больным, создавала дополнительное напряжение в обществе, будучи уступчивой тенденциям реставрации тоталитарных схем и систем.

К сожалению, видимо, исторический опыт нас не учит. Идея принудительного лечения наркологического, и не только наркологического (венерического, туберкулезного) больного очень живуча в России. В год, когда парламентом страны была отменена система ЛТП, тем же парламентом была принята Концепция антинаркотической политики (1993), которая предполагала применение ПЛ. Еще через пять лет был принят Федеральный закон «О наркотических веществах и психотропных веществах (1998 г.), в котором содержалась отдельная норма о ПЛ больных наркоманией.

Поэтому так важно широкое обсуждение этой проблемы с участием отечественной и международной научной общественности.

Специфика протекания алкоголизма и наркоманий в большей мере определяется их социальным резонансом. Бытующее в общественном сознании представление о значительной социальной опасности этих больных и связанные с ними требования о повышенной социальной ответственности этих лиц в настоящее время находятся в противоречии с гуманизацией общественных отношений в целом и расширением правовых возможностей граждан.

По нашему мнению, отправной позицией при решении проблемы правового положения наркологических больных должно являться их изначальное равноправие со всеми другими больными. В некоторых случаях при очевидных клинических показаниях речь может идти о распространении на них правового статуса психически больных.

Нужно исходить из того, что конституционное право гражданина на охрану здоровья не может быть трансформировано в обязанность лечиться, в частности. в случаях заболевания алкоголизмом или наркоманий. Аргументы, основанные на том, что лечение должно помимо основной задачи – улучшения здоровья – еще и пресекать асоциальное поведение, не могут быть оправданы. За любые факты противоправного поведения больной, как и все другие граждане, должны нести правовую ответственность. Стимулировать его «правильное» поведение угрозами принудительного лечения было бы неправильно. Это подрывает отношение к больному как к суверенному носителю прав и наносит ущерб его полноправию, создает опасный прецедент по сверхнормативному изъятию гражданских прав у определенной группы населения, что подрывает основы правовых отношений в обществе.

Законодательство в сфере оказания наркологической помощи должно, по нашему мнению, строиться на принципах единства прав наркологических больных с правами граждан, страдающих другими заболеваниями, недопустимости ущемления гражданина в правах на основе наличия у него наркологического заболевания, соблюдения баланса между охраной прав больных и прав других гразждан, находящихся в той или иной зависимости от лиц, страдающих наркологическим заболеванием.

Невозможно рассчитывать на повышение эффективности терапевтического вмешательства в наркологии, придерживаясь позиции терапевтического нигилизма, сочетающегося с репрессивно-изоляционистским подходом к наркологическим больным, который позволяет оправдать любые организационные, правовые и терапевтические провалы. Резервы повышения эффективности деятельности наркологической службы будут неизбежно возрастать, если отношения с больными станут отношениями сотрудничества, если не будут смешиваться лечение с наказанием, трудотерапия с принудительным трудом, а преступление – с проступком.

Не следует забывать, что желание лечиться является исключительно важным индикатором вероятности успеха терапии. Что касается принуждения, то оно иногда играет положительную роль в процессе вовлечения в терапию, но никогда не гарантирует успеха лечения.

Отказ больного от лечения не должен быть началом репрессий в отношении него, а началом серьезной профессиональной мотивационной работы. Однако согласие больного на лечение не должно покупаться льготами для него. В противном случае, вместо мотивации к добровольному лечению получается торг, который перечеркнет эту мотивацию и лечение не даст результата. Не поощрение за лечение, а свобода от поощрений или наказаний в связи с избавлением от зависимости должно в результате двигать больным.

В заключение несколько слов о перспективах. Позволим высказать убеждение, что будущее, скорее всего, не за наращиванием мер недобровольного вмешательства, а за дальнейшим совершенствованием добровольного лечения. Его доступность (низкопороговость), разнообразие форм и схем, индивидуализация и дифференциация, профессиональная мотивационная работа с больными в сочетании с высокой квалификацией специалистов и разумным социальным прессом могут сделать ненужными принудительные меры. Высокопрофессиональный специалист имеет неограниченные возможности мотивировать больного начать терапевтический процесс, и такому специалисту нет необходимости прибегать к неоправданному принуждению. Такой специалист воспринимает отказ больного от необходимого ему лечения не как первичный клинический симптом, а как собственную профессиональную и этическую ошибку.