|
ФАКТЫ: ЛЕН УПСАЛА И МУНИЦИПАЛИТЕТ УПСАЛА Шведское общество имеет три уровня власти: центральная власть (государство, парламент и правительство), региональная власть (канцелярия лена и губернский совет) и местная (муниципалитеты).
Муниципалитет Упсала — четвертый по величине муниципалитет Швеции, его население составляет 188 000 человек. Муниципалитет Упсала располагается примерно в часе езды к северу от столицы Швеции, Стокгольма. Упсала — студенческий город, здесь расположен старейший в стране университет, куда каждый год съезжается около 400 тысяч студентов. Это очень важный факт, поскольку в городе относительно высок процент населения в том возрасте, когда наиболее высока склонность попробовать наркотики.
Бюджет муниципалитета составлял в 2001 году чуть менее семи миллиардов крон. Самыми большими статьями расхода являются школы и уход за пожилыми. Муниципалитет разделен на 14 местных управлений. Именно они отвечают за те вопросы, которые непосредственно затрагивают население — детские сады, жилищные вопросы, бытовое обслуживание, помощь пожилым, средняя школа и т.д.
За систему помощи наркоманам отвечает муниципалитет. В Упсале эта обязанность возложена на местные управления, которые сотрудничают с Социальной службой. Здравоохранение не входит в область ответственности муниципалитета, его оплачивает Губернский совет. Полиция также не подчиняется муниципалитету, это государственная структура (которая, однако, организована по ленам). Упсала является самым крупным муниципалитетом в лене, который также называется лен Упсала. Это историческая область с многовековой историей. На сегодняшний день в лене проживает 292 000 человек, и население его значительно возрастает — в сравнении с другими регионами страны.
ОТ ГОТСУНДЫ И ДО СИХ ПОР История проекта сотрудничества в Упсале начинается с 80-х гг. Район города под названием Готгсунда в тот период буквально захлестнули наркотики, рассказывает Ян Дальман, ныне — ответственный за новые разработки в области борьбы с наркоманией при Социальной службе Упсалы. Это привело к стремительному росту наркомании, и в районе все острее стали ощущать проблему. С целью положить конец распространению наркоэпидемии в 1984 году был начат «Готтсундский проект».
Готгсундский проект являлся проектом сотрудничества между полицией, системой добровольной реабилитации и социальной службой. Однако вскоре к работе подключились союзы жильцов и жилищные компании Готтсунды. Между тем на практике большая часто работы проводилась в рамках сотрудничества между полицией и социальной службой. При первых же расследованиях выяснилось, что именно полиция располагает наиболее полной информацией о ситуации с употреблением наркотиков, в то время как социальная служба такими сведениями не располагала. Это нашло подтверждение и в последующих исследованиях. Все это показало плюсы сотрудничества — работая совместно, можно было значительно улучшить свою осведомленность по данному вопросу.
Проект оказался относительно удачным, наркомания в районе заметно сократилась. Однако главным недостатком стало то, что многие наркоманы просто сбежали из Готтсунды, перебравшись в другие районы Упсалы. В связи с этим руководство муниципалитета вынуждено было расширить программу, что и было сделано в 1986 году, когда был создан новый отдел по работе с наркоманией в других частях муниципалитета. В 1987 году два отдела слились в один, и в таком виде он существует и по сей день.
ВЗВЕШЕННАЯ СТРАТЕГИЯ Органы власти в Упсале ведут работу в соответствии с тщательно продуманной и взвешенной стратегией. Создается впечатление, что все задействованные в деле стороны говорят на одном языке, придерживаются одних и тех же взглядов и имеют общие приоритеты. Бороться против наркомании — значит демонстрировать уважение к достойной жизни. Заботиться о судьбе человека и пытаться вырвать его из пучины наркомании — исключительно гуманное стремление. Наркомана можно превратить в людей, нормально функционирующих в обществе. Не существует безнадежных случаев. Так было сказано уже в первом отчете по проекту Готтсунда. Рецепт, который они предлагали для того, чтобы помочь наркоману порвать с наркотиками, состоял из четырех частей:
- открытое взаимодействие между теми органами власти, которые имеют едло с наркоманами
- помощь и поддержка тем, кому они необходимы
- затруднять употребление наркотиков и ведение преступного образа жизни
- жесткие требования при оказании финансовой помощи — письменная договоренность, в которой наркоман обязуется прекратить употребление наркотиков
В более простой форме это сформулировано следующим образом:
«принимать человека, но не злоупотребление наркотиками», а также что должно быть «трудно употреблять наркотики, но легко бросить». Раннее вмешательство Эта стратегия со временем воплотилась в ту работу, которая проводилась в муниципалитете. Поначалу большая часть усилий фокусировалась на тяжелых наркоманах — амфетаминистов в возрасте старше 30 лет с серьезным преступным прошлым. На сегодняшний день их средний возраст заметно снизился и составляет 18-25 лет, но многие из них продолжат вести преступный образ жизни. Кроме того, в наркоманских кругах теперь распространился героин. Снижение возраста наркоманов, с которыми сталкиваются власти, является результатом принятых мер и осознанной работы, считает Кеннет Ульссон, который является координатором лена по борьбе полиции с наркотиками. Все чаще подчеркивается значение раннего вмешательства для результативности этой борьбы.
- Совместными усилиями мы старались работать с молодежью. Например, при проведении анализов на содержание наркотиков работа была в первую очередь направлена на то, чтобы выявить молодых наркоманов, потому в том, что касается выявления молодых наркоманов, Упсала занимает первое место в стране.
Раннее вмешательство избавляет человека от многих проблем, считает Оса Карлссон, которая сегодня возглавляет сектор по вопросам наркомании Социальной службы.
— Подавляющее большинство наркоманов начало употреблять наркотики в раннем подростковом возрасте, в 12-14 лет, но их обычно выявляют тогда, когда они уже почти взрослые, когда им по 19-20 лет. И это несмотря на то, что со многими из них Социальная служба уже имела дало раньше — например, из-за серьезных проблем в школе. Однако никто вовремя не заметил проблемы, и она всплывает только много лет спустя.
— У меня просто сердце болит за этих ребят, — добавляет Эва Чепман, заведующая отделом по делам молодежи Социальной службы, — потому что мир взрослых предал их, допустив такое.
— Хотя поначалу мотивации у них меньше всего, однако на них еще легко повлиять, — продолжает Оса Карлссон. — Сравните 20-летнего наркомана с тем, которому уже 35-37 лет! Кроме того, именно в начале своей наркоманской карьеры они наиболее активно вовлекают других в употребление наркотиков. Так что есть все основания позаботиться о том, чтобы как можно раньше вырвать их из пут наркомании, определить на лечение.
— Большинство тех, кто однажды попробовал наркотик, не становится наркоманами, — продолжает она. — Но чем больше тех, кто пробует, тем больше тех, кто попадает в ловушку. Если вмешаться в становление наркомании на ранней стадии, мы избавим их от огромного количества ненужных страданий.
Кеннет Ульссон высказывает похожие соображения по поводу стратегии работы в Упсале:
- Многие взрослые наркоманы положительно относятся к тому, что мы работаем с ними. Многие прямо говорят, что мы могли бы взяться за них раньше и повести дело построже. Среди бывших наркоманов многие говорят о том, что мы правильно «цеплялись» к ним и в конце концов вывели их на верный путь. Для многих наше вмешательство оказалось решающим.
- Общество нередко воспринимает эту проблему как чисто психологическую — говорит Эва Кепман. — Конечно, психологический фактор совсем сбрасывать со счетов нельзя, но нередко никто просто не спрашивал у подростка, принимает ли он наркотики. Возможно, у подростка проблемы с концентрацией внимания — но никому не приходит в голову задать ему вопрос о марихуане. Буквально каждый второй говорит потом: «Подумать только, никто не заметил, чем я занимаюсь, никто даже не задумался, от чего я стал таким».
В отчете о результатах анализов на содержании наркотиков, которые проводились полицией, изданном Советом по профилактике преступности, исследователи утверждают, что подростков, употребляющих наркотики, можно условно разделить на три категории:
- те, кто явно все больше втягивается в употребление наркотиков,
- те, кто постепенно становятся тяжелыми наркоманами
- те, кто экспериментирует, но не имеет никаких проблем, связанных с наркотиками. Поэтому исследователи выдвигают точку зрения, что нет смысла принимать меры, направленные на подростков из третьей группы, а следует сконцентрировать усилия на двух предыдущих. Но в Упсале совершенно не разделяют эту точку зрения.
— С одной стороны, отчасти верно, что если сажать за решетку подростков третьей группы, это обычно не дает значительного эффекта, но с другой стороны, мы никогда точно не знаем, кто к какой группе принадлежит. Кроме того, на практике тех кто относится к третьей группе не задерживают. Те, кого забирает полиция, уже, к сожалению, зашли достаточно далеко, говорит Кеннет Карлссон.
— Это ведь точно так же, как и с другими преступлениями, — говорит Оса Карлссон.
— Человека задерживают отнюдь не тогда, когда он совершил его в первый раз.
— То, что наркоман ранее не был нам известен, вовсе не означает, что он не является тяжелым наркоманом, — продолжает Кеннет Ульссон.
Кеннет Ульссон говорит о том, что наркоманы всегда считают, что меры должны быть приняты — но против кого-то другого.
«Да вы что, — говорит пожилой наркоман, — вы бы лучше молодых брали». А если пойти к молодым, они говорят: «Вы бы лучше ловили торговцев!» Всегда почему-то так получается — это лишь способ оградить свою собственную привычку к наркотикам от чужого вмешательства.
Все это является составной частью того манипулятивного поведения, которое развивается у наркоманов. «Важно научиться видеть, что за этим стоит», — поясняет Ян Дальман.
— То, чего наркоман хочет, и то, в чем он нуждается, далеко не всегда совпадает. В чем эти люди действительно нуждаются — так это в высокопрофессиональной и эффективной помощи, которая легко доступна в нужный момент. Что можно ответить молодым, когда они находят отговорки для оправдания собственного злоупотребления наркотиками? Сказать, что в следующий раз они возьмут тебя — потому что ты стал наркоманом из-за того, что никто вовремя ничего не предпринял.
— Наркоманы, к которым мы приняли меры, потом нередко говорили нам, что они рады, что мы вовремя вмешались, и что на самом деле они хотели бы, чтобы мы вмешались раньше и более ощутимо, — говорит Кеннет Ульссон.
Стратегия, направленная на раннее вмешательство, дает множество положительных эффектов — помимо того, что она спасает конкретного человека от деструктивной привязанности к наркотику. Она очень быстро дает эффект распространения среди товарищей.
— Если один человек в классе курит, то все в классе об этом знают. И все знают также, реагируют ли на это взрослые или не обращают внимания, — говорит Эва Чепман. — Если взрослые не реагируют, это дает остальным сигнал — это не так опасно, можно попробовать. Но если что-то случилось — если, например, подростка вызвали в Социальную службу — то об этом тоже всем мгновенно становится известно. Поэтому раннее вмешательство — важная часть профилактической работы. Создание мотивации Но можно ли на самом деле заставить человека отказаться от наркотиков? Разве не должен сам человек иметь веские мотивы, желание порвать с наркотиками? В Упсале считают, что если только давать консультации и оказывать помощь тем, кто за ней обращается, то можно установить контакты с наркоманами, но с теми, у кого за плечами солидный наркоманский «стаж». Однако таким образом можно охватить лишь небольшую группу, а основная масса, в первую очередь молодежь, окажется вне зоны действия. На том этапе, когда человек сам обращается за помощью в связи с последствиями употребления наркотиков, помочь ему обычно бывает нелегко и достаточно дорого. Даже с чисто экономической точки зрения разумно и выгодно вмешиваться на ранней стадии. Оса Карлссон считает, что недостаточно сидеть и ждать, пока наркоманы сами придут за помощью в социальную службу.
— Сама природа наркотической зависимости такова, что человек настроен на самозащиту и не ищет помощи с целью избавиться от наркомании. Поэтому исключительно важно соединять помощь и консультации с решительными мерами, принимаемыми органами власти. У нас есть огромное количество примеров людей, которых мы насильно отправили на лечение через соответствующее решение, которые сегодня полностью свободны от наркотиков. Они сами говорят, что не вмешайся мы тогда, они сами не смогли бы порвать с наркотиками. Затрудняя употребление наркотиков, мы тем самым создаем мотивацию обратиться за помощью. Представители власти должны, таким образом, не только ждать, пока наркоманы добровольно обратятся за помощью, но и дополнять консультативную помощь другими мерами, используя данную им власть с целью поместить наркоманов на лечение. Дискуссии о принудительном и добровольном лечении, по мнению властей Упсалы, уже не существует — во всяком случае, она не имеет никакого значения для практической работы.
— Я вообще не понимаю проблемы с применением власти. Сотрудничать можно всегда, даже когда применяется закон о принудительном лечении, — говорит Оса Карлссон. — Не припомню случая, когда это было бы невозможно. В суде мы оказываемся противоположными сторонами, но потом всегда можно сотрудничать. Многие после принудительного лечения идут дальше лечиться добровольно. Те, кто утверждает что-то другое, никогда не сталкивались с реальностью, и не знают, что такое эффективное лечение. В конце 60-х годов его, возможно, не существовало, но сегодня оно есть.
ОТЛАЖЕННАЯ СТРУКТУРА Единодушие в том, как следует строить работу, наблюдается не только в программных документах, но и в той структуре взаимодействия между различными органами власти, которая выработалась в практической работе. На сегодняшний день многие организации работают рука об руку. В центре остаются полиция и социальная служба, но в профилактическую работу вовлечены и медицина, и школы, и служба спасения, и «скорая помощь», и домовладельцы, и общественные организации.
Отправной точкой проекта являлось и является убеждение, что через сотрудничество можно установить контакты с большим количеством наркоманов. Наилучшим образом, используя знания, ресурсы и возможности различных инстанций, можно достичь наилучших результатов. Это не в последнюю очередь приводит к улучшению качества работы с каждым отдельным клиентом.
— Когда мы объединяем наши усилия и действуем согласовано, наркоманам наша позиция предельно ясна, — говорит Ян Дальман. — «Вон, и мент, и тетка из социалки говорят одно и то же». Нередко и родители разделяют нашу позицию. В результате до молодых доходит очень четко сформулированное отношение мира взрослых. К тому же уменьшаются возможности для манипулирования, поскольку становится трудно противопоставлять разных людей друг другу.
Однако тот факт, что различные структуры сотрудничают между собой, совершенно не означает, что они выполняют одну и ту же работу. Напротив, все подчеркивают, что разные органы власти выполняют различные функции. Однако цель у них общая, и к ней они совместными усилиями стремятся. Основная концепция заключается в том, чтобы создать цепочку мер, где полиция отвечает за первое звено, которая выявляет наркомана и осуществляет первые меры вмешательства в отношении него. Затем они передают человека на следующее звено — в социальную службу, которая в сотрудничестве с общественными организациями, организует лечение и реабилитацию, чтобы помочь человеку отказаться от наркотиков. В цепочку входят центры реабилитации для тех, кому необходимо лечение в учреждении, школы-гимназии, и так далее. Разные звенья должны находиться в прочной взаимосвязи, чтобы вся цепочка работала.
— Необходимо с уважением относиться к тем различным профессиональным ролям, которые выполняют социальная служба и полиция, — говорит Кеннет Ульссон. — Например, полиция не занимается лечением наркоманов, это функция социальной службы и специальных реабилитационных центров. Благодаря тесному сотрудничеству и постоянным контактам понимание роли друг друга улучшается, крепнет взаимоуважение. Кеннет Ульссон добавляет, что поначалу между полицией и социальной службой существовали трения. Оса Карлссон соглашается с ним и добавляет:
— Среди социальных секретарей бытовало мнение, что полицейские — люди грубые, настроены только на то, чтобы бить наркоманов. А у полицейских были свои предубеждения по поводу социальных секретарей, которые, якобы, только жеманничают с наркоманами и ничего не делают. Но благодаря настойчивой работе, через многочисленные встречи мы лучше узнали друг друга, начали осознавать достоинства друг друга и понимать, как все стороны могут выиграть от сотрудничества. Поэтому были организованы совместные курсы и семинары, налажена постоянная работа, так что встречи стали естественными. Стороны по-прежнему регулярно встречаются, чтобы обменяться информацией и обсудить совместную работу. Например, представители полиции и социальной службы встречаются раз в неделю. На этих встречах полиция рассказывает о всех своих новостях, отслеживает конкретные случаи. Энтузиасты Эта работа предполагала, что и в полиции, и в социальной службе существуют специальные группы, занимающиеся исключительно вопросами наркомании. Это люди, которые имеют опыт работы с этими вопросами и интересуются ими. Вопрос о создании специальных групп является принципиальным моментом для достижения успеха.
— Разумеется, специализация необходима, — говорит Ян Дальман. — поскольку работать с темой наркомании исключительно тяжело. Это касается как работы с подростками, так и работы со взрослыми, и в особенности необходимо охватить пространство между подростковым возрастом и взрослостью. Все, кто участвует в работе, должны специализироваться на проблеме наркотиков — представители социальной службы, полиции, школы и т.д.
— Обе стороны аккумулировали знания и опыт в специализированных группах, которые затем становятся центрами в своих структурах, вовлекая других в свою работу, — продолжает Кеннет Упьссон. — Если создаются группы, активно работающие таким образом, то это дает положительные побочные эффекты.
Например, в Упсале сильна родительская организация, существует недавно созданное общество «Кризис», и «Анонимные наркоманы» работают очень успешно.
Кеннет Ульсон считает, что отлаженная работающая структура важнее, чем энтузиасты-одиночки.
Важно, чтобы те, кто работает в специальных группах, имели соответствующую подготовку и желание помогать другим людям. Тогда все они станут энтузиастами. Все должны увлечься общей идеей. В полиции Упсалы сложилась такая традиция — только что пришедшие на службу полицейские отправляются в реабилитационный центр «Корпбергет» и беседуют с наркоманами, которые пытаются освободиться от наркотической зависимости.
— Есть некое ядро — группа людей, которые занимаются эти вопросами уже достаточно долго, и если бы все они вдруг разом уволились, возникли бы серьезные проблемы, — говорит Ян Дальман. — Энтузиасты нужны, но они не могут пылать бесконечно. А ставку надо делать именно на выносливость. Естественно, требуется увлеченность своим делом, но круг вопросов очень широкий, необходима готовность заниматься разными направлениями, развивая каждое из них.
Наличие организационной структуры нужно также для того, чтобы межличностные конфликты не создавали препятствий в работе. Если с каждой стороны в работе участвуют несколько человек, всегда можно обойти личную несовместимость и решить все возможные прочие конфликты и проблемы.
Очень важно заботиться о группах, которые занимаются этими вопросами, потому что многое зависит от людей, работающих в них. Обязательными условиями являются постоянство и спокойная обстановка для работы, чтобы группы могли заниматься своими вопросами, и их не отвлекали постоянно реорганизациями и новыми проектами.
— Чтобы человек был в состоянии в течение многих лет заниматься проблемой наркомании, важно иметь надежных коллег и товарищей и видеть осмысленность своей работы, — говорит Ян Дальман. — Нужно уметь обсуждать и успехи, и неудачи. Высокий уровень компетентности у этих групп не возник сам собой. В Упсале очень критично относятся к тому образованию, которое получают на сегодняшний день будущие учителя, полицейские или социальные работники.
— Молодые специалисты исключительно плохо представляют себе реальную ситуацию, когда выходят из стен высшей школы, — говорит Кеннет Ульссон. — Им зачастую приходится переучиваться, приспосабливаться к действительности.
— Невежество нередко просто поражает, — говорит Эва Чепман.
— Некоторые, кажется, даже не представляют себе, что такое марихуана. Странное дело — во время учебы им ничего такого не объясняют. Служебная тайна В некоторых случаях служебная тайна может становиться препятствием во взаимодействии между полицией и социальной службой. Например, социальная служба не имеет права сообщать о своем клиенте в полицию. Но в Упсале обе стороны считают, что серьезных проблем все же не возникает.
— Прекрасно можно работать вместе, несмотря на требования сохранения служебной тайны. Ссылки на служебную тайну нередко являются отговорками, за которыми скрывается отсутствие заинтересованности и нежелание сотрудничать, — говорит Ян Дальман. В Упсале решили выяснить, что же на самом деле сказано в законе о неразглашении тайны, и пригласили юриста-эксперта, чтобы уточнить, где проходит граница полномочий различных структур и органов власти.
— Естественно, мы соблюдаем закон. Полиция обязана сообщать в социальную службу, и она это выполняет. Между тем социальна служба не имеет права сообщать о своих клиентах в полицию, потому что у нас правила неразглашения служебной тайны жестче, — говорит Оса Карлссон. Эту мысль продолжает Кеннет Ульссон:
— Мы, полицейские, сообщаем в социальную службу куда больше информации. Тем, кто еще к этому не привык, может показаться, что мы ничего не получаем взамен от социальной службы, но таково законодательство. Мы обязаны обо всем сообщать, и мы разработали систему оперативной подачи информации тем сотрудникам социальной службы, которые занимаются этими вопросами. Это долгосрочное сотрудничество, где каждая сторона знает, чем занимается другая, и при такой ситуации для полиции не так уж важно знать, что произошло в том или ином случае — мы полагаемся на социальную службу и знаем, что она ведет дальше тех людей, информация о которых пришла от нас.
ПОЛИЦИЯ Итак, полиция является важнейшим участником межведомственного сотрудничества и первым звеном в цепи мер. Модель Упсала исходит из того, что полиция выполняет роль «чувствительного щупальца». В обязанность полиции входит выявлять и активно выискивать наркоманов. Уже в 80-е годы муниципальные власти осознали, что именно полиция располагает наиболее подробной информацией о распространении наркомании. Естественно, именно полиция и пытается выяснить, какое средство употребляется, где и кем. Кроме того, основная концепция заключается в том, чтобы употреблять наркотики стало неудобно, рискованно, что должно повысить мотивацию покончить с наркотиками. В задачи полиции как раз и входит создавать наркоманам некоторые неудобства. Выявляя наркоманов, полиция о каждом случае сообщает в социальную службу. Социальная служба проводит свое расследование, цель которого — выяснить, какого рода помощь и в каком объеме человеку необходима. Все подчеркивают, что это исключительно важное распределение ролей. Полиция не должна заниматься реабилитацией наркоманов, это функция социальной службы. Однако полиция может значительно облегчить работу социальной службы, сообщая ей о выявленных случаях злоупотребления наркотиками. Исследования по проведению анализов на содержание наркотиков показывают, что отношение полиции к такого рода анализам очень положительное. Вот как комментирует этот факт Оса Карлссон:
— Анализы выявили множество моментов, которые не были ранее известны социальной службе, это дало нам новые подходы. Мы смогли заговорить о важном — о наркомании.
Когда факт употребления наркотиков доказан анализом мочи, это экономит социальной службе массу времени, которое она затратила бы, выясняя, действительно ли у данного человека есть проблемы с наркотиками.
Поначалу полицейское подразделение в Готтсунде состояло из пяти человек, но со временем оно превратилось в «уличный наркопатруль», который работает во всем муниципалитете. На сегодняшний день этот патруль состоит из восьми человек (в момент написания статьи одна из должностей вакантна). Подбор кадров осуществляется на основании оценки пригодности для такого рода работы.
— Все, кто у нас работает, просто помешаны на уличном патруле, — говорит Кеннет Ульссон. — Они очень увлеченные и заинтересованные люди.
В помощь патрулю выделяют также двух специалистов-кинологов со специально обученными собаками, рабочий день которых приспособлен к условиям работы уличного наркопатруля.
Именно патруль и является основным «щупальцем» полиции, поскольку они много работают на улицах, сталкиваются с наркоманами. Получают сведения от информаторов. Их задача — заниматься незначительными преступлениями, связанными с наркотиками, и передавать сведения о более тяжких преступлениях в следственный отдел. Другие специализированные
отделы на сегодняшний день упразднены, а следственный отдел разделен на два сектора — один занимается только преступлениями, связанными с наркотиками, а другой — всеми остальными преступлениями. Впрочем, уличный наркопатруль в своей погоне за «мелкими» правонарушениями зачастую сталкивается с более крупными преступлениями. В других отделах существуют контактные лица, которые знают проблему наркотиков и интересуются ею, так что этот вопрос не упускается и в работе других отделов. Многие из них в прошлом работали в уличном наркопатруле. Кроме того, есть еще Кеннет Ульссон, который координирует всю работу полиции с наркотиками во всем лене.
— В общем и целом ситуация в полиции Упсалы весьма благоприятна, особенно если учесть, каково экономическое положение полиции в целом, говорит Кеннет Ульссон.
СОЦИАЛЬНАЯ СЛУЖБА Вторым звеном в цепи мер является социальная служба. В Упсале социальная служба имеет два специализированных сектора, которые занимаются вопросами наркомании — сектор по проблеме наркотиков, который работает со взрослыми наркоманами, и сектор по делам молодежи. Эти два сектора совместно проводят две специализированных программы — Программа по отвыканию от гашиша (НАР) и Программа по мелким преступлениям, связанным с наркотиками (RNB).
Немалая часть нашей работы строится на сообщениях, поступающих полиции и других отделов социальной службы, где в ходе работы также выявляют наркоманов, — говорит Ян Дальман, ответственный за новые разработки в области борьбы с наркоманией при социальной службе.
— Поначалу наша работа в основном заключалась в том, чтобы отправлять людей в центры лечения и реабилитации, иногда очень срочно. Разумеется, с переменным успехом. Сектор по проблеме наркотиков В обязанности сектора по проблеме наркотиков социальной службы входит работа со взрослыми наркоманами (взрослыми здесь считаются люди в возрасте свыше 18 лет) в муниципалитете Упсала. Конкретными случаями в первую очередь занимаются районным комиссии. Но если районная комиссия по каким-то причинам считает себя не в состоянии справиться с каким-либо случаем, они могут попросить сектор по проблеме наркотиков о помощи или целиком передать дело туда. Сектор по проблеме наркотиков отвечает также за сотрудничество с другими структурами, например, с полицией.
В отчете подчеркивается, что возможность применения принудительных мер — важный фактор и весомая предпосылка для успешной работы.
— Такова суть самой наркомании, — говорит Оса Карлссон. — На начальном этапе наркоман редко представляет себе последствия, к которым приведет злоупотребление наркотиками.
Благодаря вмешательству органов власти в качестве крайней меры можно создать мотивацию на том этапе, когда возможности для изменения ситуации максимальны.
В секторе работает в общей сложности 10 человек (заведующий, руководитель группы, семь социальных секретарей и ассистент). Они не встречают никаких трудностей, когда возникает необходимость отправить наркомана на лечение (в том числе на принудительное), хотя каждый день пребывания в реабилитационном центре обходится муниципалитету в немалую сумму.
— По поводу принудительного лечение нашим политикам совершенно нечего возразить, ведь оно регулируется законом, — говорит Оса Карлссон.
— Но при этом, — продолжает она, — муниципалитет предлагает также различные варианты добровольного лечения, поскольку считает, что в нем есть потребность. У социальной службы есть в арсенале два варианта амбулаторного лечения. Но для большинства амбулаторного лечения недостаточно, им необходимо пребывание в реабилитационном центре.
В этом случае от нас требуется несколько больше — более подробное обоснование, для того, чтобы отправить человека в специальное учреждение, но когда все бумаги собраны, место предоставляется — во всяком случае, в Упсале это так.
Однако Ян Дальман считает, что районные комиссии в гораздо большей степени ощущают на себе «экономическую цензуру», чем специализированные отделы, и поэтому не так активно продвигают дела. Сектор по делам молодежи Этот сектор начал свою работу в 1996 году. В тот момент несколько школ в муниципалитете стали вызывать о помощи, чтобы решить возникшие у них проблемы с наркотиками. Единственным местом, куда эти школы могли обратиться, был уличный наркопатруль в полиции — социальная служба тогда не вела никакой деятельности с молодежью по этим вопросам. Поэтому школы находились в полном замешательстве и не понимали, куда им обратиться, особенно если речь шла об ученике, который проживал не в Упсале.
Школы были просто в отчаянии, что они не в состоянии справиться с ситуацией, — говорит Эва Чепман. — Было очевидно, что среди учеников есть те, кто употребляет наркотики, но совершенно непонятно, что с этим делать. В результате полиция подняла вопрос о том, что и социальная служба должна создать у себя особое подразделение, занимающееся вопросами наркомании среди подростков.
— К этому моменту полиция привыкла сотрудничать с социальной службой, и хотела наладить конструктивное взаимодействие и в том, что касается совсем юньк наркоманов.
Функция сектора по делам молодежи заключается в том, чтобы стать связующим звеном между социальной службой и школами по всем вопросам, связанным с наркоманией. Целевой группой для него являются подростки в возрасте 16-20 лет. Сектор поддерживает контакты со всеми школами в муниципалитете, помогая им помощью и советом как в конкретных случаях, так и при выработке основной концепции в отношении наркотиков. Сотрудники сектора принимают участие в курсах и семинарах для сотрудников школ, а также в информационных встречах (например, родительских собраниях). Сотрудничество с другими структурами является принципиально важным в работе сектора по делам молодежи.
— Сами к нам обратились максимум человек пять, — говорит Эва Чепман. — Обычно их либо приводят к нам другие, либо же мы находим их сами. В активной работе по выявлению значительную роль играют полиция и школы. Но целый ряд контактов у нас возникает через родителей и друзей.
— Когда впервые сидишь и разговариваешь с подростком, он обычно все отрицает, — продолжает Эва Чепман. — Но очень скоро подростки начинают осознавать, как им повезло, что кто-то взялся за них и заставил их задуматься над тем, чем они занимаются. Такого не случается с наркоманами, они не считают себя наркоманами и убеждены, что у них нет никаких проблем. Они сами не видят, что постепенно попадают в зависимость и уже не могут управлять ситуацией. Если их удается вырвать из наркомании, они обычно осознают это задним числом.
Школы же нередко закрывают глаза на проблему наркотиков, особенно в нынешней ситуации, когда школа должны привлечь как можно больше учеников, чтобы обеспечить финансирование.
— Школы боятся, что если они будут уделять много внимания теме наркотиков, это создаст школе плохую репутацию и отпугнет от нее новых учеников, — говорит Эва Чепман.
Поэтому исключительно важно провести масштабное научное исследование привычек молодежи в том, что касается наркотиков, чтобы показать школам, какова реальная ситуация.
Если же дело начато полицией, то социальная служба вступает на том месте, на котором полиция закончила свою работу — после того, как подросток допрошен в полиции.
— Полиция за 20 минут может заставить подростка признаться в том, что он употребляет наркотики — у социальной службы на это могут уйти месяцы, — говорит Эва Чепман. — Полиция может попросить подростка пройти в полицейское отделение, чтобы проверить свои подозрения. И там подозреваемый нередко выкладывает все, там многое выясняется. Тут-то и подключаемся мы.
Продолжает Кеннет Ульссон:
— Поначалу практически всеми случаями занималась полиция. Но с тех пор, как в работу включилась социальная служба, нам уже не надо возиться с «мелочевкой», мы можем заняться более серьезными случаями. Полиция не должна делать лишнюю работу, поскольку часто школьный врач или социальная служба могут справиться без участия полиции. Если вмешаться на очень ранней стадии, то и анализ на содержание наркотиков может не понадобиться.
Проверка подростка на употребление наркотиков позволяет принять адекватные меры. Благодаря анализу можно получить подтверждение, что употребление наркотиков имело место. Если это не так и проблема коренится в чем-то другом, можно быстро принять другие меры, направленные на решение этих проблем.
Сектор занимается конкретными случаями, когда выявлено, что подросток употребляет наркотики — если дело передано им одной из районных комиссий, или если об этом случае напрямую сообщили школа, полиция или кто-нибудь из родителей. Сектор дает консультации подросткам, которые употребляют наркотики, или их друзьям, которые хотят побольше узнать о наркомании. В отличие от сектора по проблеме наркотиков, в работе с подростками не применяются меры принудительного характера. Если сектор по делам молодежи приходит к выводу, что они не в состоянии вести дальше дело без применения такого рода мер, они заявляют об этом деле в социальную службу того района, где проживает подросток, но никаких «силовых» решений самостоятельно не применяет.
— Если необходимо принятие решения, например, о принудительном лечении, мы передаем дело в сектор по проблеме наркотиков, но большая часть дел возвращается в районы, поясняет Эва Чепман. — В тех районах, где недостаточно опыта или традиционно не занимались этим вопросом, бывает трудно добиться принятия решения. Местные власти считают, что дело не такое уж серьезное, что лечение слишком дорогостоящее и так далее.
В секторе работает пять человек (начальник, три соционома и медсестра).
— Сектор был создан достаточно быстро, — рассказывает Ян Дальман. Сюда были привлечены ресурсы как отдела по молодежной политике, так и сектора по проблеме наркотиков. Были выделены дополнительные средства из государственного бюджета. В новое подразделение были взяты опытные сотрудники из других подразделений, так что времени на раскачку не потребовалось. Затем к работе подключились школы, на долю которых приходится сейчас половина бюджета. Количество подростков, с которыми сектор вступает в контакт, стремительно растет. Если в 1998 году их было около 60, то в 2000 году это количество возросло до 150.
Сотрудники сектора по делам молодежи считают, что именно работа на всех фронтах одновременно — профилактика, раннее вмешательство и лечение, то есть первичная, вторичная и третичная профилактика — дает результативность и придает веру в свои силы. В работе присутствует стабильность и постоянство, так что помощь становится более доступной для подростков, которым она нужна. Вместе с тем в рамках сектора решено сделать упор на вторичную профилактику. Такое предпочтение определялось с исследованиями, которые показали, что первичная профилактика на деле малоэффективна, а также что существует большая потребность в рабочей группе, занимающейся вторичной профилактикой.
В экспертном анализа работы сектора по делам молодежи, выполненном по заказу школьного управления, показано, что все заинтересованные стороны очень довольны работой сектора. Эксперты считают, что сектор имеет «продуманную и действенную стратегию», эффективно работает, исходя из тех ресурсов, которые имеются в его распоряжении, и хорошо удовлетворяет потребности школ. Руководство полностью единодушно по поводу основных приоритетов в работе группы. Школа, которую попросили ответить на вопросник о работе сектора, сформулировала это таким образом: «Наличие сектора вдохнуло жизнь в наш собственный план профилактической работы.» Однако эксперты считают, что достаточно трудно измерить истинные результаты работы сектора. Количество наркоманов среди подростков не является показателем, так как на него влияет большое количество других факторов, помимо работы сектора. Тем более трудно вычислить, сколько случаев, которые выявляет сектор по делам молодежи, осталось бы невыявленными. Но количество вновь зарегистрированных случаев заметно возросло за период существования сектора, в то время как обследование привычек молодежи не указывает на рост наркомании. Таким образом, по мнению экспертов, можно сделать предположение, что сектор в ходе своей работы выявляет значительный процент наркоманов. Программа по отвыканию от гашиша В рамках социальной службы проводится специальная программа по отвыканию от гашиша (НАР). Это программа амбулаторной реабилитации курильщиков марихуаны, которая старается поддержать их на стадии отвыкания. Программа рассчитана на людей в возрасте от 16 до 20 лет. Программа включает в себя 20-30 встреч-сеансов с психотерапевтами социальной службы в течение трех месяцев. Программа во многом базируется на той программе отвыкания от гашиша, которую разработал в Лунде Томас Лундквист.
Программа существует с 1990 года, за это время через нее прошел 131 клиент. Более 50% из них полностью избавились от наркотиков или продолжили лечение в других формах. Программа бьша встречена с большим интересом, в первую очередь со стороны молодых людей, которые хотят прекратить употреблять коноплю.Программа «Мелкие преступления, связанные с наркотиками»
В 1999 году сектор по делам молодежи начал новую программу под названием «Мелкие преступления, связанные с наркотиками». Она предназначена для подростков в возрасте до 18 лет, которые подозреваются в совершении мелких преступлений, связанных с наркотиками (обычно речь идет об употреблении наркотиков). Этих подростков задержала полиция, и дело было передано в прокуратуру.
Приговорить этих подростков к штрафу — не особенно чувствительная мера. Вместо этого было предложено пригласить их в социальную службу, — говорит Эва Чепман.
Когда речь идет о незначительном преступлении, совершенном подростком, у прокурора есть возможность закрыть дело. Поэтому прокуратура полиция и социальная служба договорились между собой, что будут предлагать подросткам закрыть дело, когда речь идет о незначительных преступлениях (обычно это употребление наркотиков) в обмен на согласие подростка участвовать в программе. Если подросток будет приходить на беседы в социальную службу, это освободит его от уплаты штрафа.
Программа предполагает десять встреч в течение трех месяцев. Кроме того, участник программы должен регулярно сдавать анализ мочи, чтобы подтвердить, что он/она не употребляет наркотиков. Подростки приходят в социальную службу для индивидуальных посещений. На этих встречах два-три раза присутствует полицейский из уличного наркопатруля и бывший наркоман. Разговор касается всего, начиная от эффекта и последствий употребления наркотиков и кончая законодательством. На первой встрече присутствуют также родители подростка, которым предлагается встреча в организации «Родители против наркотиков». Пока никто из родителей не отказывался от этой встречи, и многие продолжают и в последствии поддерживать контакты с родительской организацией. Если участник программы не соблюдает условия. За прокурором остается право в течение шести месяцев возбудить уголовное дело. Таким образом, программа проводится «под угрозой» возбуждения уголовного дела.
Пока в программе участвовало не так много подростков. Дело в том, что многие из них совершили еще какие-либо преступления помимо употребления наркотиков, так что закрыть дело не представляется возможным. Другие отказались от прохождения программы и предпочли заплатить штраф.
— Многие из этих подростков отнюдь не новички в том, что касается употребления наркотиков, — говорит Эва Чепман. — Ситуация гораздо серьезнее, чем мы думали.
Вместе с тем она считает, что трудно найти разумный уровень эффективного вмешательства по сравнению с грозящим наказанием. Кеннет Ульссон соглашается с ней.
— Когда альтернатива такова, что прокурор просто выпишет решение об уплате штрафа, получается, что мы предлагаем гораздо более серьезную меру, чем-то, что они могут получить в суде.
Однако мнение тех, кто прошел программу, очень положительное.
Для того чтобы создать привлекательность программы для подростков обсуждается вопрос о том, чтобы облегчить получение водительских прав тем, кто прошел программу. В настоящий момент отдел региональной администрации, занимающейся выдачей водительских прав, всегда получает информацию о тех, кто был задержан за незначительные преступления, связанные с наркотиками. Это может затруднить такому подростку получение водительских прав. Поэтому сотрудники социальной службы сочли, что региональная администрация могла бы признать прохождение программы веским аргументом для выдачи водительских прав. Поначалу это предложение было воспринято положительно, однако региональная администрация хотела бы получить доказательства того, что человек не употребляет наркотики в течение более продолжительного периода, чем те три месяца, на которые рассчитана программа. Поэтому окончательное решение по этому вопросу еще не принято.
ПОСТОЯННОЕ РАЗВИТИЕ Хотя многое в той деятельности, которая ведется в Упсале, выглядит достаточно обнадеживающе, многое еще предстоит изменить и доработать. Организационная структура и сотрудничество постоянно развиваются, где все время идет поиск новых путей и попытка удовлетворить различные потребности. Обсуждаются различные меры по улучшению уже имеющихся программ (например, программы по незначительным преступлениям, связанным с наркотиками) и созданию новых программ по тем направлениям, где активная работа до сих пор не велась.
В настоящий момент в социальной службе Упсалы идет настоящая битва. Руководство муниципалитета хочет разделить консультативную часть и ту, что занимается принудительными мерами, на два самостоятельных подразделения.
Мы считаем, что когда работаешь с молодыми наркоманами, эти две стороны должны быть слиты воедино. Необходимо иметь возможность принять решение о вмешательстве и усилить последствия употребления наркотиков с тем, чтобы создать у людей мотивацию как-то изменить свою ситуацию. Но этого наши муниципальные власти, кажется, не понимают, — говорит Оса Карлссон.
— Тут просматривается и идеологическая позиция, — добавляет Кеннет Ульссон. — Современная концепция в большей степени строится на добровольности.
— Думаю, в основе лежит та же идея, что и в Стокгольме — что немалую часть деятельности можно было бы передать в частные руки. Но при этом мы упустим большую группу молодых наркоманов, потому что они сами не обращаются за помощью, — говорит Оса Карлссон. — В том-то и особенность наркомании, что на ранних этапах человек не ищет помощи.
Хотя муниципалитет вряд ли может пожаловаться на отсутствие средств, существует еще немало потребностей, как считают все сотрудники социальной службы. Необходима группа по работе с подростками именно для тех случаев, когда необходимо применение принудительных мер. Больше средств следовало бы выделить на работу со школами. Существует большой спрос на проведение среди подростков анализа мочи на содержание наркотиков, который социальная служба в состоянии удовлетворить только частично. Проводимые на сегодняшний день специализированные программы можно было бы расширить. Можно было бы почаще проводить обследование привычек подростков в том, что касается алкоголя, табака и наркотиков, чтобы иметь более полную картину реального положения дел.
— Так что список пожеланий у нас есть, и нам не составило бы никакого труда загрузить работой по наркотикам в социальной службе еще человек семь-восемь, — говорит Ян Дальман.
РЕЗУЛЬТАТЫ Какие же результаты дала работа? Когда задается этот вопрос, ответы поначалу звучат неуверенно.
— Мы видим, например, что мы хорошо представляем себе наркоситуацию в городе, нам известно, что происходит, — говорит Оса Карлссон.
Но что это означает на практике? Привело ли все это к уменьшению наркомании? Разумеется, это исключительно сложный вопрос, поскольку рост или снижение наркомании определяется целым рядом социальных факторов. Однако, как считает Кеннет Ульссон, на основании статистики можно седлать некоторые выводы по поводу того, каково количество подростков, которые употребляют или, по крайнее мере, пробовали наркотики.
В общей сложности в 1999 году властям лена Упсалы было известно 1900 активных наркоманов (то есть 0, 65% населения лена). Их них 490 считаются «тяжелыми» наркоманами. Каково количество невыявленных случаев, разумеется, неизвестно, так что истинное число наркоманов наверняка выше. Но региональные обследования, проведенные в 97 и в 99 году по общенациональному образцу, показывают, что наркомания, во всяком случае, не растет. Напротив, количество вновь зарегистрированных случаев несколько снизилось за период с 97 по 99 год, но снижение настолько незначительное, что трудно сказать, действительно ли оно имело место. Поскольку власти в последние годы сделали сознательную ставку на выявление новых случаев, можно предположить, что число неизвестных наркоманов несколько сократилось. Несмотря на это, количество известных наркоманов остается стабильным. То есть, вероятно. Что общее количество наркоманов сократилось.
Если сравнить обследования привычек молодежи, которые проводились в старших классах школы, можно видеть ту же самую тенденцию. В 1995 году подростки Упсалы больше всех в Швеции пробовали наркотики (примерно 17% подростков в Упсале сообщали, что пробовали наркотики, в то время как средняя цифра по стране составляла 12%). Однако в 1999 году средние показатели по стране догнали упсальские, поскольку Упсала осталась на прежнем уровне. Это выгодно отличает лен Упсалы от всех других частей страны, где в тот же период наблюдается резкое увеличение показателей наркомании. Тенденция совпадает по времени с упором на работу с молодежью, которая началась с создания сектора по делам молодежи.
Анализ работы сектора по делам молодежи также показывает, что удалось выявить многих совсем юных, никому ранее неизвестных наркоманов. Это позволило также во многих случаях вмешаться на ранней стадии. На самом деле не существует никаких научных данных, показывающих, что те меры и методы лечения, которые используются в муниципалитете, действительно результативны. Правда, ни на кого из тех, кто прошел программу по незначительным преступлениям, данные в социальную службу больше не поступали, что уже само по себе является неплохим результатом, хотя времени прошло совсем не так много. Кроме того, Оса Карлссон добавляет:
— Я совершенно убеждена, что лечение помогает. Когда так долго работаешь и видел так много изменений к лучшему, это очевидно. Но дорога к выздоровлению для отдельного человека редко бывает прямой и ровной.
— То лечение, которым мы располагали, когда начинали свою работу в 1986 году, почти не давало результатов, продолжает она. — Но теперь ситуация изменилась, на сегодняшний день в Швеции есть немало форм лечения, которые дают хорошие результаты.
— За многие годы работы мы усвоили одну важную вещь — что после лечения человека надо отслеживать, — говорит Ян Дальман. — Сотрудничество между социальной службой, полицией и другими организациями дает прочную основу, когда человек возвращается домой после лечения.
— Сейчас школы не боятся открыто говорить о том, что среди учащихся есть наркотики, — говорит Эва Чепман. — Раньше они не решались этого делать. Я считаю, что это большой шаг вперед.
МОДЕЛЬ БОРЬБЫ С НАРКОТИКАМИ Для того, чтобы победить наркотики, необходима, в первую очередь, продуманная стратегия, а во-вторых, наличие организационной структуры, которая воплощает эту стратегию на практике.
Принято различать три формы профилактики: первичную, вторичную и третичную. Первичная профилактика предполагает компетентную подачу информацию о том, как воздействуют наркотики на организм человека, о последствиях их употребления, о законодательстве. Это мы обычно и называем «профилактической работой», и проводится она в основном в школах. Она направлена на то, чтобы убедить людей вообще не пробовать наркотики. Вторичная профилактика предполагает применение различных мер к тем, кто употребляет наркотики (в первую очередь со стороны уличного наркопатруля и сектора по делам молодежи социальной службы). Цель — убедить этих людей отказаться от наркотиков на как можно более ранней стадии, во-первых, потому, что гораздо легче освободиться из-под власти наркотиков, пока дело не зашло далеко, во-вторых, для того. Чтобы они не вовлекали в употребление наркотиков других людей. Третичная профилактика предполагает вмешательство в отношении наркоманов с солидным стажем, лечение и реабилитацию для них (в первую очередь в рамках сектора по проблеме наркотиков или системы исполнения наказаний). Цель — заставить людей отказаться от наркотиков.
Эти три части тесно связаны между собой — если существует четкая и хорошо отлаженная вторичная и третичная профилактика, это укрепляет информационную работу (первичную профилактику). С другой стороны, первичная профилактика нужна для того, чтобы поддерживать и делать осмысленной вторичную и третичную. Необходимо наличие цепочки мер, которые все вместе образуют рестриктивную (ограничительную) антинаркотическую политику. Очень важно помнить, что раннее вмешательство является центральным звеном этой цепи. Раннее вмешательство дает положительные результаты во многих областях.
Раннее вмешательство приводит к тому, что у человека, употребляющего наркотики, не успевает развиться деструктивная зависимость от наркотиков, что оберегает самого человека и его близких от многих страданий. К сожалению, когда у человека уже возникла зависимость, прогнозы в отношении полного излечения от наркомании не слишком обнадеживающие. Поэтому особенно важно вмешаться как можно раньше. Многие из наркоманов, которых властям Упсалы удалось вырвать из наркотической западни, задним числом были благодарны, что кто-то вмешался в их жизнь.
Раннее вмешательство способствует тому, что человек не распространяет наркотики дальше. На раннем этапе наркоманы особенно интенсивно втягивают других в употребление наркотиков, они хотят «поделиться» своими положительными ощущениями, и потому знакомят с наркотиками многих других. Распространение происходит особенно интенсивно во время так называемого «медового месяца», начального периода наркомании.
Раннее вмешательство не проходит незамеченным.
Молодые люди не хотят попасть в полицию или в социальную службу. Поэтому каждый конкретный случай вмешательства имеет профилактический эффект, так как приятели подростка узнают, что их ждут весьма ощутимые последствия, если они будут употреблять наркотики.
Раннее вмешательство экономически выгодно.
Попытки вылечить закоренелого наркомана обходятся очень дорого. В некоторых случаях расходы на лечение и реабилитацию могут составлять миллионы шведских крон. Работа же с молодыми наркоманами обходится значительно дешевле, поскольку у них еще не успела сформироваться зависимость и потому, что они наиболее подвержены изменениям, хотя мотивация у них может быть достаточно слабой.
Раннее вмешательство уменьшает количество наркоманов. Исследования показывают, что вмешательство со стороны властей оказывает влияние не только на тех, против кого направлены меры, но и на картину распространения наркомании в обществе в целом. Опыт «полицейского наступления» в Швеции в 1969 году и планомерная работа полиции против наркомании в начале 80-х показывает, что если органы власти проводят наступательную антинаркотическую политику, то употребление наркотиков сокращается. Общие тенденции развития ситуации в Упсале указывают на то же самое, хотя на основании имеющихся статистических данных трудно сделать надежные выводы.
Раннее вмешательство эффективно. Вмешательство против незначительных преступлений, связанных с наркотиками, нередко дает ощутимый выигрыш, поскольку через расследование таких дел полиции нередко удается выйти на след более крупных торговце или контрабандистов. Опыт Упсалы показывает, что работая таким образом, полиция нередко делает крупные задержания наркотиков.
Многое в организации этой работы в Упсале могло бы стать примером для подражания в других муниципалитетах — например, параллельное проведение всех трех форм профилактической работы. Важнейший «рецепт» упсальского опыта можно кратко выразить в следующих пунктах:
Сотрудничество между различными ведомствами
Для того, чтобы выработать отлаженную цепь мер, необходимо, чтобы все звенья этой цепи работали на общую цель. Это касается всех — от школы до полиции, от родительской организации до реабилитационного центра.
Различные роли — общая цель.
Ни одна инстанция не может и не должна брать на себя всю работу. Благодаря сотрудничеству каждое ведомство может специализироваться в своей области и иметь четкое распределение ролей. Необходимо развивать понимание к ролям и задачам других ведомств и понимать место своей структуры в цепочке мер.
Специализированные группы
Для более успешно сотрудничества необходимо наличие специализированных, высококомпетентных групп в рамках различных ведомств. Для поддержания постоянных контактов нужны люди, для которых обеспечение взаимодействия с другими структурами является их непосредственной обязанностью. К тому же важно, чтобы эти люди не слишком часто сменялись. Новые сотрудники должны проходить соответствующее обучение.
Исследования привычек молодежи и анализ ситуации.
Очень важно выяснить, чем характеризуется реальная ситуация в том, что касается наркотиков, чтобы понимать, в каком направлении работать и как наилучшим образом обуздать проблему. Например, при работе со школами важно осознание того, что наркотики есть и в собственной школе.
Действовать сообща
Одних красивых речей о важности сотрудничества недостаточно. Оно должно выражаться в реальных действиях. Необходимо весьма конкретно проводить совместные мероприятия — вместе встречаться с наркоманами или выходить в школы.
Динамичное сотрудничество
Нельзя останавливаться на достигнутом, ограничиваться теми проектами, которые проводятся на сегодняшний день. Надо постоянно развиваться и совершенствоваться, чтобы соответствовать новым потребностям или лучше удовлетворять старые. Процесс развития никогда нельзя считать завершенным.
Экономические ресурсы
Ни одна организация не может существовать без ресурсов. В муниципалитете Упсалы вопросы наркомании стали приоритетными — в такой степени, что выделяется довольно много средств и многое удается сделать. К примеру, требуется немалое количество персонала и средств для того, чтобы система реабилитации заработала, а хорошо продуманная стратегия не осталась только на бумаге.
Конечно, до совершенства еще далеко — многие компоненты системы можно было бы сделать еще лучше, и есть немало упущений, которые можно было бы восполнить, если бы имелись дополнительные средства. Однако сами сотрудники отдают себе в этом отчет и сознательно работают над улучшением выстроенной системы. Вся работа в Упсале пронизана не мыслью о средствах, которыми они располагают или могли бы располагать, а оптимизмом и надеждой на то, что с наркотиками можно справиться.
Правда, на сегодняшний день выдвигаются предложения реорганизовать социальную службу — это предложение тревожит многих сотрудников сектора по проблеме наркотиков и сектора по делам молодежи. Однако не в первый раз над головой проекта сотрудничества сгущаются тучи. Совместными усилиями им все же удалось отстоять его. Уместно, наверное, добавить — пока удалось.
|
