Празднества

16.04.2022

Когда более-менее известные члены нашего общества достигают пятидесяти-, шестидесяти- или семидесятилетнего рубежа, они нередко доводят до сведения средств массовой информации, что не желают никаких упоминаний по этому поводу. Это поставлено на поток. Чтобы избежать упоминаний о себе, надо заплатить небольшие деньги национальному телеграфному бюро, которое рассылает соответствующее сообщение всем газетам, радиостанциям и телеканалам. Многие уезжают куда-нибудь подальше, чтобы избежать празднования юбилея. В извещениях о смерти нередко прибавляют просьбу не присылать венков или к тому же сообщают, что погребение уже состоялось. Только попробуйте представить себе что-нибудь подобное во времена Кристиана IV, тело которого лежало в гробу в течение десяти месяцев, в то время как шли приготовления к погребальным торжествам, достойным такого великого правителя. Да, то были времена, когда властям приходилось издавать целый ряд специальных указов, чтобы не дать простому народу в своем желании почтить память усопшего короля перейти все границы (в том числе и границы своих финансовых возможностей). То, что произошло с отдельной человеческой жизнью, затронуло и жизнь религиозную, культурную и государственную, – пустое время съело праздники, Рождество теперь принадлежит торговым предприятиям, Пасха – бюро путешествий.

Эта книга не ставит своей целью объяснить причины такого развития событий. Нам хватит и простой констатации исчезновения ритуалов, что, по нашему мнению, является признаком далеко зашедшего индивидуализма, или, если выразить это по-другому, отсутствием коллективно переживаемых культурных форм. Отсутствие коллективных переживаний не имело бы особого значения, воспитывайся люди в рамках этих культурных форм, которые, пусть втайне, продолжали бы определять их жизнь. Но когда люди теряют связь со своими корнями, когда основанная на конкуренции экономическая система, так сказать, пожирает устаревшие формы культуры, ее создавшей, тогда появляются новые поколения граждан без культурного багажа, что делает их очень уязвимыми. Рудольф Штайнер предупреждал о возможности такого поворота событий еще в 1919 году. В 1982 году Томас Цие и Герберт Штубенраух констатировали, что пророчество Штайнера себя оправдало. Многие явления старой культуры утратили свою актуальность. Исчезло крестьянское общество, то же можно сказать о буржуазных нормах и ценностях.

Это означает свободу, освобождение, появление возможности выбора в таких областях, где раньше все определялось обычаем. Но это одновременно и тяжкое бремя. Отныне каждому новому молодому поколению приходится создавать свою собственную культурную базу. Однако это болезненный процесс. Говоря словами Томаса Цие и Герберта Штубенрауха:

«Это совсем не значит, что мы на деле стали «свободнее»! Культурное освобождение, скорее, способствует расширению границ воображаемого, того, о чем человек мечтает, к чему стремится, чего ждет от своей жизни. Однако способов осуществить все это больше не становится.

Благодаря освобождению от власти традиций появляется много новых возможностей, что, конечно, может обогатить жизнь. Новые возможности возникают из-за того, что личность человека больше не определяется его происхождением, так сказать, не наследуется, и содержание жизни не обязательно привязано к вехам биографии. Теперь с определением личности можно экспериментировать, менять ее, копировать с других и возвращаться назад. Мало того, что работа по сотворению собственной личности нелегка, она к тому же чревата серьезными проблемами. Можно сказать, что человек работает над проектом собственной жизни, а в случае неудачи вернуться к традиционным моделям уже не может».

Это и есть центральный пункт наших рассуждений, так что попробуем для верности сформулировать его по-другому: наше материальное благосостояние в значительной степени было создано благодаря экономической конкуренции, главная цель которой – личная выгода, в случае необходимости и за счет общественных интересов. В то же время сооруженные нами дома и технические приспособления нередко способствуют нашей изоляции от окружающих. Результатом всего этого стало основанное на конкуренции обособление человеческой жизни. Как подчеркивают те же Цие и Штубенраух (1982), привычные заявления о том, что молодежь отделяется от общества, не соответствуют действительности. Как раз молодежь очень любит бывать в публичных местах – на улице, в кино, в клубе или кафе. А люди старшего поколения уходят от общества, изолируют себя в своих квартирах, подальше от толпы. Ритуальные празднества могли бы выманить их на улицу. Но, потеряв содержание, праздник не может долго существовать. Атмосфера праздника возникает только среди людей, имеющих что-то общее между собой, праздник – объединяющее начало. Какое-то время традиция живет по привычке, а потом ее силы слабеют, симптомы болезни проявляются все явственнее, близкие больной стараются избегать постороннего внимания. Френес и Стафсенг формулируют это следующим образом:

«С исторической точки зрения, молодежная группа – отнюдь не новая форма частной жизни, а скорее одна из последних живых форм жизни общественной. Дети и подростки всегда тянулись к обществу себе подобных – и находили его – на рыночной площади, во дворе, занимаясь чем-нибудь вместе или с помощью друг друга. Частично их деятельность протекала среди взрослых или во взрослом коллективе. В результате произошедшего обособления человеческой жизни взрослые изолировали себя в своих домах, что привело к распаду существующей системы общественного пространства, а с ним и к исчезновению обеспечивавшегося этой системой социального и культурного контроля. Это повышает степень риска возникновения деструктивных тенденций, и на плечи маленькой семьи ложится обязанность в одиночку следить за своими собственными «обособленными» детьми, в то время как молодежная группа воспринимается как неприятный и непонятный конкурент. В такой до предела обособленной культуре, как норвежская, это проявляется более наглядно.

А вот, скажем, в средиземноморских странах общественная жизнь и ее функции сохранились в гораздо большей степени. И в этих условиях активная тайная жизнь молодежных групп значительно реже выливается в провокации по отношению к обычной повседневной жизни».

Публичное пространство в Скандинавии гораздо теснее, беднее и располагает меньшим количеством моделей ролевого поведения, и – что, возможно, самое важное – предоставляет своим членам меньше убежищ. Считается, что родителям следует время от времени отдыхать от своих детей. Детям и подросткам совершенно необходимо отдыхать от тех пут, которые накладываются на них в тесном, обособленном пространстве семьи, где доминируют взрослые. Детство и юность – это время экспериментов. Вот только места для таких экспериментов в Скандинавии маловато.

Общественные стандарты влияют на всех, в том числе и на тех, кто не хочет поддаваться их влиянию, поскольку эти последние выстраивают свою жизнь как противовес стандарту. Энергия расходуется на то, чтобы порвать со стандартом и установить свой, противоположный. Но если стандартов нет, или же они слишком расплывчатые, или откровенно бессодержательные, пустые, тогда на плечи каждого нового поколения ложится задача сформировать свои собственные стандарты и посредством этого понять, кто же ты на самом деле. Всплеск популярности карнавалов в Дании и Норвегии вполне можно истолковать как коллективную попытку поиска новых форм празднества. Расплывчатые формы и стандарты создают ситуацию свободы, но в то же время и несвободы, поскольку никто не может существовать без стандартов. Говоря опять словами Цие и Штубенрауха (1982, с. 31):

«Пока в обществе не будет создано новых возможностей и новых форм закрепления смыслов, указания на эти смыслы будут существовать только в рамках изолированной, обособленной частной жизни… Следствием этого прежде всего можно назвать увеличение значения субъективного».

Конечно, каждое новое поколение граждан, вступающее в общество, сталкивалось с определенными трудностями. Против них была инерция старых стандартов, так же как и люди, уже нашедшие свое место. Мы не знаем, можно ли считать наше время в сумме более конфликтным и трудным, чем прежние эпохи. Но в любом случае мы уверенно утверждаем, что в наше время стало исключительно сложной задачей понять, кем ты на самом деле являешься.

Нет никакого руководства или образцов для подражания, как во времена веры в рай и ад. Большинство взрослых самоустранилось от общения с молодежной средой, замкнулось в себе, в своем доме. Оставшиеся получают деньги за то, что общаются с молодежью. И одновременно навязчиво звучит тема, ставшая темой этой главы: наша молодежь запрограммирована на то, чтобы использовать время, а также на то, что оплачиваемая работа – единственный способ это сделать. В то же время молодежь поставлена в такую ситуацию, где форма представлений о времени претерпела серьезные изменения, и где многие никогда не смогут заполнить это время оплачиваемой работой. Мы возьмем на себя смелость сказать, что цифровое «электронное» время само является своего рода символом этих бесконечных открытых возможностей, бесконечных линий, которые безостановочно стремятся в неизведанное. Наше время способствует возникновению тревожности, в отличие от времени циклического с его успокоительными повторами и ритуалами. Молодые люди, освобожденные от необходимости следовать традиционным культурным моделям, а также во многом и от необходимости зарабатывать себе на жизнь, поставлены перед требованием выяснить, кем они на самом деле являются или кем рискуют стать.

В сложившейся ситуации именно проблема наркотиков стала центральной темой при обсуждении молодежных вопросов в Дании, Норвегии и Швеции и в некоторой степени в Финляндии. Перед молодежью, находящейся в поисках себя, ставят еще одно зеркало. Скоро и мы пройдем сквозь это зеркало. Только сделаем небольшой крюк.