Отражение Призраков

29.05.2021

Все было бы слишком просто, если бы клиентом на нас навешивались только проекции агрессивных интроектов. Как было бы славно, если бы оказались правдой концепции многих уважаемых психоаналитиков о том, что наркотик есть замещающий объект — кормящий, ласкающий, дарующий самоценность. Наркотик —химическое, чуждое естественной человеческой природе вещество, сакральное зелье, вводящее, а порой и втаскивающее в мир коллективного бессознательного и принуждающее рано или поздно подчиняться законам, настолько противоречащим человеческой природе, насколько и представить себе нельзя. А что же Эго? А Эго растерянно, Эго подчиняется, пытается хоть как-то объяснить то, что объяснить нельзя. Эго беспомощнои блокировано, рационализация есть его последний аргумент внутреннему и внешнему мирам. А мы — бодрые и разумные, — следуя Миннессотской модели «Двенадцать Шагов», всеми терапевтическими орудиями, имеющимися в наличии, нападаем на рационализацию клиента, срываем с него защиты лихо, как насильник — одежду и чуть позже совершенно искренне удивляемся, что клиент: а) регрессировал, б) возобновил наркотизацию, в) психотически отреагировал, г) сбежал от нас, д) ушел в деструктивную секту. …Думаю, что практики смогут продолжить этот список. Мы забываем о том, что нас трое в терапевтическом пространстве, долгое время будет трое: терапевт, клиент и призрак наркотика. При этом клиент постоянно в congressus subtilis, по средневековой христианской демонологии в соитии с бестелесным демоном. Конечно, демон-наркотик его насилует, хотя под видом страсти и любви. Преждевременное нападение на защиты только поддержит насильника в овладении. Мы можем стать соучастниками изнасилования.

Мне не хочется об этом говорить, но терапевт также мало защищен от демонического соблазнения. Рассказы клиентов о наркотических переживаниях часто бывают так насыщенны и вдохновенны, что терапевт принимает безумное решение сам прикоснуться к запретному, т. е. попробовать наркотик. Причем, акт такого рода всегда предваряется хорошей рационализацией на тему «чтобы лучше понимать». Терапевт уходит в наркоманскую Тень и не возвращается. Что тут скажешь? Безусловно, чтобы вытащить клиента из тьмы надо туда спуститься. Приходится спускаться, но не вступать в запрещенный контакт с демоном, он не намерен отпускать своих жертв и рад каждому новому существу, которого можно поиметь.

— Что делать? — спросил Малыш, — Ты придумал?
— Придумал, — ответил Комов. — Ты возьмешь меня к себе. Я посмотрю и сразу многое узнаю. Может быть, даже все…

— Об этом я размышлял, — сказал Малыш. —Я знаю, что ты хочешь ко мне. Я тоже хочу, но я не могу. Это вопрос! Когда я хочу, я все могу.

Только не про людей. Я не хочу, чтобы они были, а они есть. Я хочу, чтобы ты пришел ко мне, но не могу. Люди — это беда.
А. и Б. Стругацкие, «Малыш».

Я все думаю, почему так мало тепла, эмоциональной окраски в описании клинических случаев зависимых, каковых в последние несколько месяцев пришлось прочесть немало. Все так строго, сухо, будто работал не человек, а робот. Некто планомерно разбирал клиента по деталям, а потом опять собирал. Я тоже этим грешу, как выяснилось. Чего мы так опасаемся? Неужели признаться в содержании своих контрпереносов? Причем, те, кто работает с «простыми», т.е. с независимыми клиентами, куда менее бесстыдны, смелее признаются в своих чувствах, возникающих в процессе работы. И о ненависти говорят, и о вожделении, и о напряжении. О чем мы не говорим? Может быть, о страхе и стыде?

— А почему тебе было плохо?
— Потому что люди.
— Люди никогда никому не вредят. Люди хотят, чтоб всем вокруг было хорошо.
— Я знаю, — сказал Малыш. — Я ведь уже говорил: люди уйдут, и будет хорошо.
— От каких действий людей тебе плохо?
— От всех. Они есть или они могут прийти — это плохо. Они уйдут навсегда — это хорошо.

А. и Б. Стругацкие, «Малыш».