Отражение Любви

15.01.2022

Сексуальность. А про нес писать нечего. Много вам известно о сексуальной жизни алхимиков? Видели когда-нибудь книгу «Любовницы Парацельса»? Или подобную. Ну, есть какая-то Золотая Дева в алхимическом процессе, но иметь се телесно не рекомендуется, она необходимый соучастник изготовления зелья. Ее задача заключается в том, чтобы зарядить эротическими эманациями делателя без прикосновения к нему. Подобная дева обычно присутствует и в современной алхимической кухне. Ее задача мало изменилась с веками. Но вот действия весьма своеобразны: она должна мыкаться под дверью кухни и периодически оглашать пространство мольбами: «Гриш, ну скоро ты там!? Вмазаться хочется, сил нет!»

Далее, в рамках жанра. Алхимик произносит несколько сакральных заклинаний в адрес девы, но процесс существенно ускоряется, поскольку изготовитель начинает пребывать в предвкушении уже разрешенного плотского общения с девой, которую золотой можно назвать только слишком образно. Дев может быть несколько, так даже лучше. Например, изготовители и потребители амфетамина могут часами рассказывать вам о прошлых сексуальных оргиях, в том числе и о групповых. Как человек неискушенный и наивный, вы можете поверить и даже углядеть в этой вербальной продукции перенос сексуальных чувств на вашу персону. Не стоит обольщаться. Большинство повествований вам дионисийских мистериях существует лишь в фантазиях наркомана.

Попытка поделиться ими с вами — хороший признак, указывающий на наличие доверия, а также на желание эпатировать вас, очередная проверка на прочность: не прогоните ли. Больше никаких посланий откровения такого рода не содержат. Личное бессознательное наркомана искажено настолько, что идея соблазнить и возбудить другого человека без добавления химического вещества не предполагается даже как гипотеза. Тело наркомана долго-долго будет отчуждено, от него самого, да и от вас. Соответствующим образом, отчуждены и телесные импульсы. Единственный способ тела связаться с душой — болеть, о чем я уже повествовала выше. Загадка, на первый взгляд пошлая: Юноша стоит со спущенными штанами, перед ним на коленях девушка. Что они делают? Наркоманы со стажем разгадывают вмиг — девушка помогает парню уколоться в паховую вену. Вот так, никакого секса и пошлости, только рентные отношения.

А где Либидо?

Грезы девушки-наркоманки, признание в которых состоялось спустя 10 лет. Мой психотерапевт медленно подходит ко мне… Шепчет «Не бойся», он снимает с меня кофточку… — все пока по плану, правда? — бережно берет мою руку, ласково сжимает выше локтя… облизывает взбухшую вену… в другой руке у него шприц… он вмазывает меня… — что дальше? — Психотерапевт уже несколько разочарован, но все еще надеется на более интересное продолжение. И… ничего… может быть… вы вмазываетесь вместе со мной… не знаю… Все, конец истории. Вот так выглядит эротический перенос. А про фаллическую символику шприца и сомнительные аналогии по поводу сходства прокалываемой кожи и дефлорации можете интерпретировать сколько угодно. Только клиенту своими интерпретациями лучше голову не морочить. И вообще: чем позже начнутся интерпретации вслух, тем лучше. Несвоевременные ранние интерпретации, хоть краешком касающиеся темы сексуальности, вызовут сильное беспокойство и лавину стыда. В структуре личности наркомана всегда присутствует тревожность, присутствует уже как черта характера. А тревожности, как известно, только повод найди.

Инициированная некорректной терапией тревога достаточно быстро становиться ажитированной, переходит в ужас, клиент убегает без оглядки. Куда? Известно, куда — откуда пришел, к наркотикам, в алхимическую кухню, в мрачные грезы, словом, на дорогу к неотвратимой гибели. Кстати, достаточно важный этический вопрос — удержание в терапии. Надо ли предпринимать какие-то специальные действия, чтобы помочь наркоману остаться в чуждом и опасном для него мире терапевтического пространства? Надо. Помочь надо, порой демонстрируя силу. Не сомневаюсь, что никто из профессионалов не спутает силу духа, твердость и убежденность с насилием и шантажом. Хотя вариации на тему «Уйдешь — помрешь» случаются.

«Стыдно признаться, конечно, но я испытывал страх. Собственно, это уже был не сам страх, это были остатки пережитого страха, смешанные со стыдом».
А. и Б.Стругацкие, «Малыш».

Каждый терапевт владеет своими способами создания безопасности, клиентской и своей. Здесь не может быть ни рецептов, ни советов. Я включаю некий индикатор тревоги, ловлю самые крохотные сигналы нарастающего беспокойства. Обычно они представлены в достаточно замаскированном виде. До сих пор терзаю себя за один ляп, который допустила семь лет назад. Я тогда ощущала себя достаточно профессионально продвинутой, Юнга читала, супервизию проходила. Должна была бы понять, что к чему. Как известно, растущее ощущение собственной компетентности, наилучший момент для совершения очевидных ошибок. Парень, который уже два месяца достаточно адекватно шел в терапии, вдруг начал мне рассказывать о взрыве автозаправки, который имел место неподалеку много лет назад. Я предположила, что это про агрессию, возрадовалась, начала всячески стимулировать процесс изложения материала, и упустила маленький штришок из сюжета — в рассказе клиент мельком упомянул, что некий молодой человек скончался в больнице от ожогов. После того, как пролежал два месяца. Тут надо было и поговорить о том, можно или нельзя умереть от психотерапии, т.е. от чувств, которые актуализировались в процессе. Прозевала я тогда тревогу. Сорвался этот парнишка, вернулся много позже.

Каторжный труд, безусловно, всякий раз задаваться вопросом, про что то или иное явление. Например, часто повторяемый рассказ о пытках в милиции, которым в прошлом, со слов, подвергался клиент, про что — он хочет, чтобы я его наказала? Или боится боли? Или измучен процессом терапии? Или пожалеть его нужно? Но про милицию понять легче —это неотъемлемая часть коллективного сознания, проще не ошибиться. А вот как интерпретировать назойливый вопрос: «Почему у Вас в кабинете сосновые шишки?» Спрашивают именно в момент нарастания тревоги. В кабинете есть еще много чего, но шишки всегда почему-то находятся в зоне особого внимания. Ни один алкоголик не обратил на них ни малейшего внимания, за все годы моей работы. Загадочные шишки приманивают только наркоманов, причем конкретно в тревожный период. Пока тайна шишек мной не разгадана, но версий было много.

Достаточное количество психоаналитических коллег сравнивает навязчивое употребление наркотиков с мастурбацией. Но символика акта приема наркотиков, с ее первобытной ритуальностью, системой знаков и обязательным присутствием вещества алхимического происхождения в совокупности с преобладанием примитивного мышления (причем я не беру в расчет галлюциногенные переживания) показывает нам, что речь идет о более сложном явлении. Известно, что мастурбация — дело одинокое и плавающее на уровне между сознанием и личным бессознательным. Акт наркотизации требует вовлечения сил коллективного бессознательного, сознание же выполняет скромную роль прислуги, обеспечивающей поведение: основу продукта добыть, место найти, пузыречки-колбочки приготовить, да и все этапы процесса Великого Темного Делания исполнить. Личное бессознательное задействовано незначительно. Примат коллективного бессознательного—это уже Одержимость. Даже не обсессия, при которой сохраняется чуждость навязчивых действий. Нет у активно употребляющего наркомана ощущения этой чуждости, напротив, если ваш клиент достаточно открыт, он скажет, что верно, действовал, будто под влиянием каких-то мощных сил, но чувствовал себя при этом в полной с ними гармонии.

Признания в любви, пылкие письма, интерес к интимной жизни терапевта в наркоманском клиентском случае имеет отношение не к переносу, а к попыткам приблизиться, используя социально знакомые способы. В контрпереносе терапевт ощущает неестественность, «сделанность», как будто играешь некую нелепую роль или выполняешь ненужную работу, типа написания годового отчета. Необходимая фальшивка — вот подходящее название. Бывают исключения, но не часто. Попытки зацепиться за этот любовно-романтический материал и внести его в терапию обычно бесплодны.