Главная / Государственная политика / Глава 1. Шведская наркополитика: ТЕОРИЯ

Глава 1. Шведская наркополитика: ТЕОРИЯ

29.08.2021

АНТИНАРКОТИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА:
шведские ответы на российские вопросы

Глава 1.
ШВЕДСКАЯ НАРКОПОЛИТИКА: ТЕОРИЯ

НИЛЬС БЕЙЕРУТ И ВЕЛИКАЯ ШВЕДСКАЯ НАРКОТИЧЕСКАЯ ЭПИДЕМИЯ

Шведский психиатр Нильс Бейерут был первым из профессионалов, кто наблюдал случай шприцевой амфетаминовой наркомании в Швеции (а возможно, и в мире). Он посвятил свою научную и общественную деятельность анализу и мониторингу современных наркотических эпидемий и противодействию им. На протяжении более чем 20 лет он неустанно формировал общественное мнение в Швеции и, в конце концов, добился того, что шведская государственная антинаркотическая политика приобрела более рестриктивный характер.

Нильс Бейерут (1921–1988)

   Нильс Бейерут родился в 1921 году и окончил Каролинский медицинский институт в 1957 году. В дальнейшем он работал врачом на различных должностях, в основном в области психиатрии и социальной медицины.
    В 1954 году, будучи медицинским консультантом Стокгольмского управления по охране детства, Бейерут столкнулся с первым официально диагностированным случаем шприцевой амфетаминовой наркомании в Швеции (а возможно, и во всем мире). Девушка-подросток ввела себе чрезмерную дозу амфетамина, вследствие чего у нее развилась психотическая реакция. Когда она пришла в себя, Бейерут пригласил ее в
    Управление, однако там к предоставленным девушкой сведениям о местных проблемах, связанных со злоупотреблением наркотиками, отнеслись с недоверием. Тем не менее, в том же году полевое исследование, проведенное «Ночным патрулем» при Управлении, показало, что в городе насчитывается примерно 200 молодых наркоманов и что торговля таблетками (полученными обманным путем у врачей и фармацевтов) стала повседневным явлением в жизни городского андеграунда.
    Начиная с 1958 года, Бейерут служил консультантом по психиатрии при Полицейском управлении Стокгольма. В этом качестве он провел диагностическое обследование приблизительно 10000 человек — правонарушителей, алкоголиков, наркоманов, психически нездоровых людей и других лиц, задержанных или арестованных полицией. Кроме того, он давал полицейским советы по тактическим вопросам, когда, например, психически неуравновешенный человек грозился покончить с собой или убить кого-либо из близких. В августе 1973 года Бейерут оказывал помощь полиции во время знаменитой осады одного из стокгольмских банков, когда грабитель захватил в заложники четверых банковских служащих и забаррикадировался с ними в хранилище банка, требуя, чтобы ему предоставили возможность свободно скрыться и заплатили крупный выкуп. Бейерут — наперекор рекомендациям нескольких преподавателей криминологии из Стокгольмского университета — счел, что ситуация находится под полным контролем, поскольку, по его мнению, грабитель банка вел себя как «коммерческий преступник», а не какполитический террорист. Спустя шесть дней грабитель сдался, не причинив заложникам никакого вреда. Стратегия сдерживания и «изматывания», разработанная в этом случае, стала образцовой для подобных полицейских акций. Кроме того, в результате этого события появился новый психиатрический диагноз — «стокгольмский синдром», описывающий эмоциональную привязанность заложников к захватившим их людям.
    В 1974 году Бейерут опубликовал работу «Злоупотребление наркотиками и антинаркотическая политика» (Narkotikamissbruk och narkotikapolitik), за которую Каролинский институт присвоил ему степень доктора медицинских наук. В 1979 году шведское правительство удостоило его званием почетного профессора. По решению Шведского института Карнеги от 1982 года он был назначен Директором по научно-исследовательской работе института и оставался на этой должности до своей смерти.
    Бейерут читал лекции во многих странах мира. Он выступал на слушаниях подкомитета Сената США по эпидемии злоупотребления марихуаной и гашишем и ее влиянию на безопасность Соединенных Штатов (1974 г.), свидетельствуя об опасности легализации марихуаны и гашиша. Он был основным докладчиком на всемирных конференциях PRIDE в 1983, 1985 и 1988 годах. Он встречался с несколькими советниками американского президента, например, с доктором Дональдом Иеном Макдональдом (1987 и 1988 гг.), и с ведущими советскими правительственными экспертами, например, с профессором Э. А. Бабаяном (1988 г.).
    В 1987 году пожар полностью уничтожил дом, библиотеку и архив Бейерута. Сам он не сомневался в том, что это был поджог, однако следствие так и не дало результата, и спустя девять месяцев дело было закрыто. Бейерут скончался в 1988 году. На его похоронах присутствовало более 900 человек — от бывших наркоманов до членов шведского парламента.
    К 65-летию со дня рождения Бейерута (1986 г.) в книге «Нильс Бейерут — человек и его труды» (Nils Bejerot — Mznniskan och Verket) была опубликована его библиография, составляющая более 600 трудов.
    В 1993 году группа друзей и сотрудников опубликовала памятную книгу «Нильс Бейерут — ученый, просветитель и первопроходец в борьбе против наркотиков» (Nils Bejerot — Forskaren, folkupplysaren, pionjzreni kampen mot narkotika).
    В качестве консультанта полиции по психиатрии Бейерут лично познакомился с большинством профессиональных преступников и хронических наркоманов города. Некоторые из них даже приветствовали его на улице, обращаясь к нему как к «полицейскому доктору». Опыт общения с преступниками, наркоманами и пациентами с нарушенной психикой дал ему уникальный материал для анализа социальных проблем и раскрытия суровой реальности, скрывающейся за туманной политической риторикой. На основе сведений, полученных из первых рук, он внес также свой вклад в научное понимание современных эпидемий наркомании, признанный на международном уровне.
    В серии коротких «Очерков из повседневной жизни» (Vardagsbilder), охватывающих период с 1982 по 1988 гг., Бейерут описал несколько интересных случаев наркотической зависимости, психических болезней и т. п. из своей практики, каждый раз отмечая связанные с этим недостатки или проблемы в системе общественного благосостояния. Он яростно критиковал тех врачей и социальных работников, которые, действуя как будто из лучших побуждений, занимались «болтологией» и — по причине своей абсолютной некомпетентности — создавали «десятки тысяч социальных инвалидов».
    Бейерут был редким примером ученого, испытывавшего кровную заинтересованность в практических мерах. Для проверки правильности теорий и опровержения ложных воззрений он отслеживал изменения в государственной политике по борьбе с наркотиками. Он даже назвал проблему наркомании «могилой» наивных представлений о поведении человека.

ОСНОВОПОЛАГАЮЩИЕ ЗАБЛУЖДЕНИЯ В ДЕБАТАХ О НАРКОТИКАХ

В шведских дебатах по вопросу о наркотиках имели место шесть основополагающих заблуждений, которые сыграли весьма разрушительную роль в понимании проблемы и формировании системы общественных мер. С того момента, как развернулись дебаты о наркотиках, то есть с весны 1965 года, эти заблуждения сказывались на ходе дебатов, хотя это влияние в последние годы и начало несколько уменьшаться. Только на фоне этих заблуждений становится ясно, почему антинаркотическая политика в Швеции шла таким своеобразным путем и почему дебаты были такими ожесточенными.
Данный обзор представляет собой несколько сокращенную версию доклада, представленного на социально-политической конференции в Барнбюн Ско (Детской деревне Ско) в сентябре 1983 года.

Заблуждение первое — легальное выписывание рецептов на наркотики
Заблуждение второе: симптоматический подход
Заблуждение третье: заразность наркомании
Заблуждение четвертое: формы реабилитации
Заблуждение пятое: роль наркорынка
Заблуждение шестое: добровольное или принудительное лечение

ПРОФИЛАКТИКА И КОНТРОЛЬ ЗА ЭПИДЕМИЯМИ НАРКОМАНИИ

ОСНОВЫ АНТИНАРКОТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ

    Работники социально-медицинского сектора чаще всего воспринимают злоупотребление наркотиками как выражение индивидуальных проблем психологического, психиатрического или социального порядка. Это и понятно — их сознание полностью занято анализом частностей в трудноизлечимых случаях, и потому они склонны за деревьями не видеть леса. Однако в высшей степени странно, что в политических дебатах до сих пор, за редким исключением, не прослеживается попыток посмотреть на вопрос более широко и задуматься над тем, какие особые меры необходимы, чтобы сдержать злоупотребление нелегальными наркотическими средствами в масштабах всего общества. В целом ряде других стран, где придерживались иного подхода к проблеме наркотиков, удалось достичь впечатляющих результатов. Те стратегии, которые применялись в этих странах (в США и Германии в 20-е годы, Китае и Японии в 50-е и Сингапуре в 60-е) носили ярко выраженный рестриктивный характер и были ориентированы на общество в целом.
    На практике эти два основных подхода к проблеме можно было бы упрощенно назвать профилактической политикой и терапевтическим мышлением.
    Представления о том, где находится болевая точка проблемы наркотиков, очень разнятся у представителей разных профессий в зависимости от профессиональных традиций, способа мышления и личного опыта.
    Лично я в течение долгого времени уделял особое внимание специфике распространения наркомании (почти во всех случаях — от сложившегося наркомана к новичку, находящемуся с ним в эмоционально близких отношениях) как фактору, играющему центральную роль при возникновении цепочек передачи заразы, а также почти инстинктивному характеру влечения к наркотику при сформировавшейся зависимости, что и является главной движущей силой зависимого поведения. Я пытался показать, что на эти два фактора можно повлиять только за счет последовательной и долгосрочной рестриктивной политики.

НАРКОЭПИДЕМИИ

    Предисловие
    Настоящая брошюра содержит переиздание трех статей, ранее напечатанных в «Публикациях Шведской ассоциации сотрудников наркополиции» (3/2003, 1/2004 и 3/2004). В связи с переизданием я переработал тексты и дополнил список рекомендуемой литературы.
    Все три статьи посвящены важным, но часто упускаемым из внимания аспектам современного массового злоупотребления наркотиками, особенно склонности наркоманов к распространению своей мании. Эту склонность Нильс Бейерут (1921–1988) называл «заразностью наркомании» и, отталкиваясь от нее, характеризовал молодежные наркомании как «эпидемические». Он призывал применять эпидемиологические программы в борьбе против наркоэпидемий.
    В последние годы такие аспекты едва ли упоминаются во внутренних шведских или международных дебатах по проблеме наркотиков. В качестве примера можно привести симпозиум, организованный в мае 2000 года в Вене Международной программой ООН по контролю над наркотиками (UNDCP) и Венским техническим университетом. Тема симпозиума — «Динамичная антинаркотическая политика: понимание наркоэпидемий и их контроль». Материалы были опубликованы в специализированном бюллетене ООН по вопросам наркотиков (Bulletin of Narcotics, vol. LIII, 2001). Следующий номер бюллетеня (vol. LIV, 2002) также был посвящен эпидемиологии наркомании. Ни в одном из изданий даже не упоминается работа Бейерута, посвященная наркоэпидемии в Швеции, хотя в ней нарисована уникальная картина наркоэпидемии, разраставшейся в течение 25 лет.
    Целью предлагаемого обзора является противодействие явлению в этой области, которое американский социолог Оррин Э. Клапп (1986, стр.125 и след.) назвал «распадом знания» (англ. «degradation of knowledge»). Такой распад проявляется исподволь, через изменения в языке и опыте; одновременно с этим информация, во все меньшей степени имеющая отношение к сути дела, назойливо привлекает к себе внимание. Познания о динамике наркоэпидемий рискуют прийти в упадок, несмотря на то, что они могут внести существенный вклад в антинаркотическую политику — как сегодня, так и в будущем.
    Во всех наиболее значительных моментах мое сочинение опирается на данные Нильсом Бейерутом основополагающие описания наркоэпидемий. Он являлся первопроходцем в области анализа и систематического исследования массового злоупотребления наркотиками. Я испытываю к нему чувство огромной признательности как в научном и профессиональном, так и в личностном плане. Если эта книжка поспособствует привлечению внимания к его вкладу и побудит читателя обратиться к его публикациям, ее задача будет выполнена. Многие из публикаций можно найти на сайте Фонда памяти Нильса Бейерута (www.nilsbejerot.se).
    В ходе работы над этим изданием многие люди оказали мне помощь и поддержку. Отдельно хочу упомянуть здесь Сюзанн Бейерут, Эдгара Боргенхаммара и Катарину Кнаттингиус. Однако ответственность за все слабые места и выводы в данном труде лежит только на мне самом. Как и много раз до этого, Сара Петтерссон Рюйтер придала моему тексту привлекательное графическое оформление. Всем перечисленным лицам приношу горячую благодарность.
    Данное издание посвящаю Туре Ядестигу с благодарностью за десятилетия непримиримой борьбы за рестриктивную антинаркотическую политику.

БЕЗ ОБЩИХ ДЕФИНИЦИЙ У НАС НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ОБЩЕЙ ПОЛИТИКИ

«Власть менять смысл слова»
Ни для кого не секрет, что с помощью политики можно управлять обществом и наиболее яркий пример такого управления описал в своей книге «1984», небезызвестный Джордж Оруэлл. Превышая свои полномочия, власть предержащие меняют значения слов, вкладывая в них новое содержание. Выгодное для них содержание того или иного термина, здесь и сейчас. И как это описано в романе: «несвобода» вдруг становится «свободой», «война» вдруг превращается в «мир», «ложь» становится «истиной» и наоборот. Понятия меняются или размываются, оставляя зазоры для искажения их истинного смысла. Так, к примеру, происходит сейчас с термином «злоупотребление», которое не смотря на закрепленные за ним позиции в конвенции ООН, используется в немного иной форме, но уже с отличным от исходного понятия смыслом.

    «От злостного потребления до простого потребления — один шаг»
    Потребление наркотиков и злоупотребление наркотиками — это одни из самых важных понятий, о которых постоянно идет речь. Почему же так важно разделение этих двух терминов? Если вместо того, чтобы использовать термин «злоупотребление» наркотиками, используется более простой термин «потребление» наркотиков, происходит отхождение от особого смысла выражения. Ведь нужно в первую очередь понимать, что согласно конвенциям ООН, всякое не медицинское потребление наркотических средств, является злоупотреблением. На простом примере — если человек покупает для себя наркотик без назначения врача или если это, так называемая «первая проба», всё равно речь идет о злоупотреблении потому что это незаконное, неправильное потребление наркотиков. А следовательно можно сделать вывод, что отхождение от острых формулировок типа «злостного потребления» — это попытки очередной раз сгладить углы и размыть понятия принятые в конвенции ООН.И скорее всего делается это «заинтересованной» стороной.
    Заинтересованные стороны, помимо смягчения резких понятий, называющих вещи своими именами, так же стараются внедрить в сознание общества и свои, особые термины и их смыслы. Так происходит сейчас осознание обществом словосочетания «уменьшение вреда».

    «Уничтожим вред вредом!»
    Само выражение «Уменьшение вреда», это то выражение, от которого хотелось бы по возможности отойти, отказаться, так как оно само по себе расплывчатое и неясное. Естественно, что никто не будет возражать против того, чтобы снизить вредоносные последствия какого-либо действия. Но для начала нужно понять, какой же смысл вкладывают в него сами сторонники данного понятия.
    Итак: 1. Немецкий опыт тестирования таблеток «экстази». Данное психотропное вещество изымается у молодежи на дискотеках, а затем тестируется, для того, чтобы показать молодым людям, что они вместе с этими препаратами в себя вводят. Но в дальнейшем эти таблетки снова возвращаются подросткам.
    2. Программа по раздаче стерильных шприцов.
    3. Создание «инъекционных кабинетов», в которых наркоман может ввести себе наркотик в санитарных условиях, чтобы избежать инфицирования.
    4. А так же программы относительно метадона, субутекса и так далее. Но при этом очень странно то, что никакие центры или лечебницы, предназначенные для лечения от наркозависимости, не включены в понятие «уменьшение вреда». И сейчас гораздо чаще имеет место обратный результат таких программ, то есть еще большее распространение наркомании.
    В продолжение темы смягчения резких терминов и подмены понятий, необходимо сказать о ныне «актуальном» разделении наркотических средств на «легкие» и «тяжелые»

    «Сами грешны»
    Часто, даже мы сами, в своих докладах и статьях говорим: «так называемые, легкие наркотики», или «легкие, в кавычках, наркотики». Используя такие понятия, происходит хоть и небольшой, но всё-таки шаг в сторону тех, кто навязывает данные понятия. Таким образом, надо называть вещи своими именами. Если речь идет о «героине», то так и говорить — «героин», а имея в виду «каннабис», потреблять именно слово «каннабис».
    То же относится и к определению «наркотиков для развлечения».

«Party time»
В Швеции и в других странах Европы довольно распространенным фактом является потребление понятия «наркотики для вечеринки». Но если в разговоре о наркотиках позволять себе такие термины, то это просто не серьезно. Понятно, что определенные виды наркотиков, молодежь потребляет, чтобы достичь приподнятого настроения. Соответственно при упоминании данных наркотических средств некоторые пытаются сместить акцент, говоря «Ну, эти наркотики принимают просто для того, чтобы всем было весело вместе». Хотя, что «кокаин», что «амфетамин», принимаются как на светской вечеринке, так и в трущобах. Соответственно, таких определений, которые делают восприятие легкомысленным, лучше всего избегать. Нужно так же заметить, что и сам термин «экстази», неверный. На самом деле это психотропное вещество обозначается как МДМА.Но название МДМА, это что-то скучное, а вот «экстази» — это уже что-то более интересное.

«Сам себе Айболит»
Ещё одни термин, который получил достаточно широкое распространение, в Швеции, это «самолечение», то есть прием наркотиков с целью избавиться от недуга, но без назначения врача. На живом примере это происходит примерно так: человек почувствовал себя плохо, но к доктору не попал или вовсе не захотел идти и обратился к соседу за помощью, а тот ему дал какие-то таблетки или антибиотики. То же можно сказать и о тех, кто нелегально потребляет субутекс, прикрывая это тем, что занимается «самолечением». Ну а здесь уже рукой подать до философских размышлений о том, что наркоманы — люди несчастные, находящиеся под тяжелым прессом и поэтому, почему бы им не позволить потреблять эти препараты. И здесь так же мы наблюдаем замаскированную, но достаточно мощную атаку против содержания и духа конвенции ООН.

    «Смерть наркомана или смерть от наркомана»
    Тема «Наркотики и смертность» затрагивает меня больше всего.
    Напомню: мое выступление на осеннем семинаре ECAD было полностью посвящено этой теме. К сожалению, нет общих дефиниций по поводу того, что же в действительности следует понимать в качестве смерти, связанной с наркотиками. В некоторых странах используются близкие понятия, но единого термина не выведено. О формировании данного понятия и соответствующего ему смысла, можно говорить только в рамках достаточно обширного семинара. Само определение заслуживает тщательной работы и составления целого списка того, что необходимо относить к данному понятию. Вот пример из жизни, молодой человек, разозлившийся на охранника, который его не пустил на дискотеку, пришел со своими друзьями и поджег здание, где эта дискотека проводилась. Погибло несколько десятков человек. Вопрос — нужно ли относить эти смерти к категории смертей от наркотиков?

    «Найди отличия»
    Один из наиболее интересных примеров недопонимания или скрытой подмены понятий произошел во время моего выступления перед Еврокомиссией. Доклад назывался, «Рестриктивная антинаркотическая политика — лучше либеральной». В частности, речь шла о том, насколько важно выработать общую терминологию, говорить на одном языке.
    Уже после, по электронной почте в новостной рассылке, которую делали приверженцы противоположных взглядов, было получено письмо, где было написано, что на семинаре, перед Еврокомиссией, я сказал, что репрессивная антинаркотическая политика лучше либеральной. В данном случае они подменили слово «рестриктивный», на слово «репрессивный». Я обратился к Оксфордскому словарю, а затем написал ответное письмо, где сказал, что моя речь существует и в письменной форме, где я говорил не о «репрессивной», а о «рестриктивной» политике. И выписал им определения: «Репрессивный» — подавляющий, авторитарный, деспотичный, тиранический, диктаторский, автократический, тоталитарный, не демократичный. «Рестриктивный» — ограничивающий, лимитирующий, сдерживающий, контролирующий. Через некоторое время пришел ответ, где мой оппонент писал, — «Ну что ж, быть может, наши позиции стоят не так далеко друг от друга».

НАРКОПОЛИТИКА И ЭПИДЕМИЯ ВИЧ

    Начну с небольшой лекции на тему географии. В Швеции проживает около 9 миллионов человек. В Стокгольме, столице Швеции, проживает 750000 жителей, а в Гётеборге — около полумиллиона. Население города Мальмо составляет 250000 человек, а в Лунде живут 100000. Эта информация будет полезна в контексте тех цифр, которые я представлю вам в моем докладе.
    Швеция была первой страной Западной Европы, которая столкнулась с эпидемическим типом внутривенной наркомании. Амфетамин приобрел статус наркотика еще в 1944 г. В 1965 г. потребляющих амфетамин насчитывалось около 4000 человек, а осенью 1968 г. эта цифра выросла до 10000. Знание о том, что произошло в этот отрезок времени, очень важно для понимания споров вокруг программ по обмену шприцев, которые проводились в Швеции на протяжении почти 20 лет.
    В начале 60-х шведские газеты начали писать о все нарастающей волне наркомании в стране. Несколько больших по своему размаху дебатов пропагандировали либерализацию законодательства в области контроля за наркотиками и последующее медицинское назначение амфетамина. И это тоже произошло, а как результат подобных мер — буквально за пару лет удвоилось количество потребляющих амфетамин.
    В 1967 году медицинское назначение амфетамина было приостановлено, и начался период становления рестриктивной антинаркотической политики. В 1988 г. был принят закон, запрещающий пребывание в состоянии наркотического опьянения. Лечение и реабилитация были сосредоточены на абстиненции (полном отказе от потребления), и были поддержаны соответствующим принудительным законодательством и профилактическими программами, основанными на нулевой терпимости по отношению к наркотикам.

СНИЖЕНИЕ ВРЕДА. УСПЕШНА ЛИ ЭТА СТРАТЕГИЯ В
БОРЬБЕ С ВИЧ-ИНФЕКЦИЕЙ СРЕДИ ИНЪЕКЦИОННЫХ НАРКОМАНОВ?

В настоящее время ВИЧ-инфекция быстрее всего в мире распространяется в Эстонии, за которой плотным списком следуют страны бывшего Советского Союза. Общим для распространения ВИЧ в этих странах и в некоторых странах Азии является та особенность, что распространение происходит в основном среди инъекционных наркоманов. Политика, которая рекомендуется Всемирной организацией здравоохранения, ВОЗ и органом ООН по борьбе со СПИДом, UNAIDS, в качестве ответа на этот вид эпидемии может быть сведена к понятию «Уменьшение вреда». Эта стратегия взяла за основу мысль о том, что перед началом ВИЧ-эпидемии было правильным бескомпромиссно бороться с потреблением наркотиков, но, поскольку эта смертельная эпидемия распространилась среди инъекционных наркоманов, сейчас борьба с ВИЧ должна предшествовать борьбе с наркоманией.
Стратегия уменьшения вреда охватывает: обмен/раздачу чистых шприцов и игл, информирование и лечение, напр., метадоном или бупренорфином (Субутексом). Тестирование на ВИЧ упоминается в нескольких документах, но в рамках данной стратегии не является приоритетным направлением. Не приветствуется вмешательство полиции по отношению к наркозависимым и считается, что криминализация самого потребления наркотиков — зло, а также, что предпочтительно применять отсрочку обвинения по персональному потреблению. Причиной такого подхода является распространенное воззрение, гласящее, что в противном случае наркозависимые не осмелятся придти на раздачу чистых шприцов или обратиться за помощью, чтобы справиться со своей наркозависимостью, из страха быть схваченными полицией.

НАРКОЗАВИСИМОСТЬ И ПРЕСТУПНОСТЬ КАК СТИЛЬ ЖИЗНИ

    Для начала я хочу очертить круг с проблем, стоящих перед руководителями исправительных учреждений. Самая насущная и усложняющая работу беда — перегруженность тюрем заключенными. Это превращает заключенных в некий конгломерат, где дифференцированный подход практически невозможно осуществить. Между тем если мы ставим перед собой задачу убедить человека изменить его порочный образ жизни, мы должны видеть этого человека «лицом к лицу», знать его проблемы. Наши усилия должны быть строго адресными. К сожалению, при имеющемся положении в этой области осуществить такую практику повсеместно невозможно уже хотя бы по вышеуказанной причине.
    В то же время уже сегодня совершенно ясно, что нельзя смешивать в условиях замкнутого пространства преступников «по убеждениям или по призванию» и наркоманов, которых докладчик считает преступниками «по необходимости».
    Чаще всего наркозависимые люди преступают закон, когда им необходимо добыть средства для приобретения наркотика, причем в силу того, что способность планирования будущего у таких людей понижена, деньги им нужно доставать быстро и без труда. Чаще всего это кража личного имущества или участие в распространении наркотиков. Причем некоторые совершают противоправные действия, находясь под наркотическим воздействием, другие принимают его после, чтобы усилить впечатление от удачно проведенной операции. Это говорит о разном характере наркоманов и, соответственно, требует разного подхода к ним. Однако в любом случае начинающий наркоман, попадая в компанию наркозависимых со стажем, перенимает их опыт и сложившиеся в их среде традиции, которые нельзя назвать положительными. Увлечение наркотиками приводит человека в компанию людей с аналогичными интересами, а длительное общение с такими людьми закрепляет подобный образ жизни в сознании и не оставляет времени и возможностей для изменений.

РЕЛИГИЯ: ПРОБЛЕМЫ И ВОЗМОЖНОСТИ БОРЬБЫ С НАРКОМАНИЕЙ

    Там, где религия и вера истинны, они представляют собой силу, которая может быть использована как в конструктивных, так и в деструктивных целях. С большой степенью уверенности можно утверждать, что с исторической точки зрения различные религиозные течения сохранились потому, что они усиливали способность людей и их потомства к выживанию, особенно тех, кто был крепок в своей вере. Врожденная способность чувствовать вину, когда мы поступаем неверно, позитивные переживания, если проявляем заботу и сочувствие, а также боязнь наказания, если нарушили правила, — еще одна черта, присущая большинству мировых религий. И какого бы взгляда на роль религии мы ни придерживались, неизменным остается факт, что религия и социализация человека — это две глубоко взаимосвязанные величины.
    Многие исследования, посвященные значению религии, свидетельствуют, в частности, что дети, усвоившие религиозную проповедь, редко злоупотребляют наркотиками или начинают вести криминальный образ жизни. Иными словами, вера может стать своего рода эффективной вакциной против развития некоторых отклонений.
    Кроме того, религия играет важную роль в формировании у человека характерного только для него понимания своей смертности, а также предлагает своему носителю определенные рамки для истолкования событий и явлений, которые иначе воспринимаются как непонятные, а порою и невыносимые. Большинство религий дают к тому же ответ на вопрос, зачем мы живем, объясняют изменения, происходящие в течение нашей жизни, и постоянно вселяют в нас надежду на жизнь после смерти.
    Во все времена — по крайней мере, в известных нам доселе культурах — именно религия в первую очередь выполняла функцию своего рода строительного раствора, скрепляющего в единое здание наши представления о хорошем и плохом. Разумеется, христианство и ислам, конфуцианство и буддизм отличаются друг от друга по форме и содержанию. Однако характерным для всех этих религий является то, что каждая из них предложила в своей культурной среде некую — часто довольно-таки изменчивую и растяжимую — систему норм, в рамки которой можно вписать большую часть видов социальной активности человека в качестве легитимных форм выражения общих — врожденных и благоприобретенных — духовных устремлений. Таким образом, человек формируется, исходя из принципов привычной оборонительной стратегии, конечная цель которой состоит в обеспечении выживания и благополучия; достичь этого можно, сделав бытие и мир понятными и предсказуемыми. В этом процессе религия имеет — в большей или меньшей степени — центральное значение.

МЕТАДОНОВЫЕ ПРОГРАММЫ: КРИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

    Прежде всего, следует ясно себе представлять, что субутекс и метадон являются наркотиками. Они продаются на нелегальном наркорынке. Не нужно быть врачом, чтобы это понять. Слова не мои, их произнес руководитель метадоновой программы в Стокгольме.
    Моя жена работает акушеркой. Несколько недель назад она и 16 ее коллег были приглашены на обед и игру в гольф. Для тех, кто не знаком с ситуацией, замечу, что гольф в Швеции — дорогой спорт. Кто же устроил праздник? Одна фармацевтическая компания, которая продает операционные нити. Пригласили ли они медперсонал просто потому, что они такие великодушные? Вряд ли. Все было сделано из чистого экономического расчета. Они надеются, что широкий жест будет способствовать продаже их нитей.
    Попытка оказать влияние на акушерок и побудить их покупать определенные нити, возможно, и не играет сколько-нибудь крупную роль для пациентов и общества, но как это все выглядит для здравоохранения в целом?
    Если вы думаете, что международная фармацевтическая промышленность состоит исключительно из добрых дядюшек, то не стоит и беспокоиться. Если же нет, нужно рассматривать их методы и деятельность под критическим углом.
    Представим, что два исследователя приносят директору какой-либо фармацевтической компании свои открытия. Один представляет свою находку так: «Эта таблетка — просто чудо! Достаточно принять две штуки, и пациент вылечивается навсегда!» Другой, показывая свое изобретение, говорит: «Эта таблетка уменьшает симптомы на 90%, но ее нужно принимать всю жизнь». Кому из них достанутся продвижение по службе и аплодисменты? Тот факт, что фармацевтическая промышленность контролирует большую часть научных исследований и курсы повышения квалификации врачей, обсуждается сейчас в Швеции как серьезная проблема.

НА ЧЕМ ДЕРЖИТСЯ ШВЕДСКАЯ ПОЛИТИКА

Швеция в свое время наделала немало ошибок в сфере жизнедеятельности государства и общества, связанной с проблемой наркотиков. Теперь на примере Швеции другие страны могут узнать о трудностях, возникающих в ходе ведения борьбы с наркоманией, о возможных тенденциях в развитии и о многом другом, ибо «зачем совершать свои ошибки, если можно учиться на чужих?» Ради этого шведские эксперты в области антинаркотической политики раз за разом делятся своим позитивным и негативным опытом.

    Шведский опыт в кратком историческом обзоре
    Проблема наркотиков впервые была зафиксирована в Швеции как таковая в 1946 году. В 1978 году позиция общества и государства по отношению к наркотикам определилась — парламент принял решение о том, что общество должно быть свободно от них. Появилось точное представление об антинаркотической политике. Внимание в первую очередь обращается на потребителя как на источник проблемы — не будет потребителей — неэффективен станет бизнес на наркотиках — наркотики уйдут из общества. Особый акцент делается на свободу от наркотиков в школах и на рабочих местах. То есть ни в школе, ни на рабочем месте не должно быть наркопотребления. Каким образом этого добиться?
    Мало заявить, что «мы хотим добиться того-то и того-то», надо еще определить пути и способы достижения желаемого. Шведскую общественность радует недавнее заявление президента В. В. Путина о том, что борьбу с наркоманией он считает приоритетным направлением. Но путь, по которому пойдет правительство при выполнении декларированной задачи, широкой общественности неизвестен.
    Тем не менее, в любом случае для успешного ведения антинаркотической работы необходимо, чтобы каждый хорошо понимал свою конкретную задачу в этом процессе и выполнял ее со всей ответственностью.

ИССЛЕДОВАНИЕ СЛЕДОВ ОТ ИНЪЕКЦИЙ
ОТЧЕТ О НАБЛЮДЕНИЯ, ПРОВОДИМЫХ В ТЕЧЕНИЕ ДВЕНАДЦАТИ ЛЕТ

    Попытка изучать распространение наркомании среди населения сопряжена с целым рядом теоретических и практических трудностей. Эти проблемы я достаточно полно осветил в своей диссертационной работе «Злоупотребление наркотиками и антинаркотическая политика» (1974, 1975).
    Во-первых, сталкиваешься с серьезными проблемами при определении объекта исследования. Что именно надлежит наблюдать, регистрировать и анализировать? Это зависит от того, чего мы хотим добиться своим исследованием. Лично меня интересуют все аспекты комплексной проблемы наркомании, но особенно значение антинаркотической политики для распространения, интенсивности и возможного уменьшения наркомании на фоне различных социальных, экономических и исторических условий.
    Обширная литература по данному вопросу привела меня к выводу, что реабилитационные программы, какими бы успешными они ни были (как, например, реабилитационные коллективы по модели Хассела), играют очень незначительную роль в борьбе с наркоманией в людской стихии. Например, мне не удалось найти никаких исторических примеров, чтобы распространенное злоупотребление тем или иным веществом удалось остановить и сократить без общих рестриктивных мер.
    В отношении алкоголя очень действенной оказалась ценовая политика (Брююн и др., 1975). Я не обнаружил ни одного исторического примера, когда либерализация отношения к злоупотреблению и антинаркотической политики в целом не привела бы к увеличению злоупотребления среди населения. Эти отношения представляются своего рода социальной закономерностью.

ЭПИДЕМИОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОГРАММА ДЕЙСТВИЙ В БОРЬБЕ С НАРКОМАНИЕЙ

    В заключение на основании отчетов о различных аспектах проблематики, связанной с токсикоманией, мы рассмотрим возможность объединить важнейшие пункты в общую социально-медицинскую программу действий по борьбе с наркоманией.
    Мы знаем, что та форма наркомании, которая представляет собой социальную проблему — это заразная, эпидемическая форма, в нашем случае прежде всего в виде внутривенного потребления психостимуляторов. Мы знаем также, что влияние болезни на страдающих ею людей обычно оказывается очень серьезным, что известные до сих пор и применявшиеся методы лечения оказались малоэффективными и что прогноз во многих случаях серьезный или плохой. Клиническая эпидемиология учит нас, что методика лечения в такой ситуации должна быть направлена на профилактику и раннее радикальное вмешательство. То же самое относится и к другим серьезным, но не заразным заболеваниям — например, к раку.
    Аналогично тому, как туберкулез стал всенародной болезнью созревающего индустриального общества, эпидемическая токсикомания грозит стать новым всенародным недугом современного индустриального общества. Оба этих массовых феномена опираются на глубинную социальную динамику, но выражаются чаще всего в виде индивидуальных болезненных состояний. Оба этих заболевания поражают в первую очередь молодых людей из непривилегированных слоев населения в крупных населенных пунктах. Оба состояния характеризуются коварным и трудно выявляемым течением; клинические проявления могут отсутствовать, пока болезнь не вступит в тяжелую или неизлечимую стадию.
    Оба заболевания куда серьезнее, чем склонны считать люди, ими страдающие, при обоих требуется длительная, рационально спланированная реабилитация с последующим контролем в течение многих лет и особым вниманием к вопросам заразности. Существует немало других параллелей между туберкулезом и наркоманией эпидемического типа, хотя, разумеется, наблюдаются и отличия. Однако важнее всего взять за основу тот же самый социальный, эпидемиологический и индивидуальный целостный подход к нашей новой общенародной болезни, который мы успели выработать в борьбе с туберкулезом и который уже стал классическим; в противном случае нам не удастся предпринять рациональные контрмеры, мы будем застревать на отдельных случайных мерах, которые, по сути, бессмысленны, если они не включены в более широкий контекст. Оба болезненных состояния требуют долгосрочной социальной санации, однако уже зараженные лица должны стать объектом лечения как индивидуально, так и в группе. Болезни такого рода не являются личным делом индивида — они затрагивают интересы всего общества, поэтому исцеление от них является высоким общественным приоритетом.