Наркоконфликт познающих

01.12.2021

Артем Сунами. Наркоконфликт познающих
Артем Сунами 
ассистент кафедры конфликтологии 
факультета философии и политологии СПбГУ.


Наркоконфликт познающих

    Проблема наркотиков имеет странное свойство больше разделять людей, чем способствовать их объединению. Вряд ли найдется большое количество серьезных и ответственных людей, утверждающих, что наркотики это хорошо. Но даже признание того факта, что наркотики приносят зло потребляющим их людям оказывается слишком незначительной платформой для объединения людей, ставящих задачу сделать минимальными потери человечества от увеличивающегося масштаба отравления. Горячие, до антагонистических, споры кипят и в среде экспертов, изучающих проблему наркотиков и антинаркотической политики. Становится крайне трудным отделить науку от политики и идеологии, а быть может в сложившихся условиях одно без другого уже не может существовать. 
    Не так давно Центром антинаркотической политики СПбГУ/ECAD была подготовлена и выпущена книга «Антинаркотическая политика: шведские ответы на российские вопросы», где подробно был изложен длительный опыт борьбы с наркотиками шведского гражданского общества и государства, мало того данный опыт активно пропагандировался как верная теория и эффективная стратегия борьбы с наркотиками. Данная позиция обуславливалась не только тем, что авторы книги активно работают в организации ECAD («Европейские Города Против Наркотиков»), но и тем, что данный опыт уже заслужил международное признание как успешный (UNODC. Sweden’s successfully drug policy: A review of the evidence. February 2007). В силу этих обстоятельств мы не могли не отреагировать на появившуюся вскоре публикацию Я. Полонской «Шведская политика: особое мнение» (Наркотизм. Наркомании. Наркополитика: Актуальные проблемы. СПб., 2008). В данной публикации автор ставит под сомнение эффективность шведской модели антинаркотической политики, помимо прочего позволяя себе резкие выпады в адрес самой организации ECAD, ставя ее в один ряд с некоторыми «авторитетными» российскими фондами. В силу чего, видится крайне необходимым проанализировать основные логические посылки, аргументы и выводы статьи уважаемого эксперта. 
    Прежде чем приступить к анализу собственно шведской модели автор ставит под сомнение положительную оценку ООН шведского опыта борьбы с наркотиками, содержащуюся в упомянутом выше докладе «Sweden’s successfully drug policy: A review of the evidence». В частности отмечается, что «этот документ вызвал удивление в рядах международных экспертов в области наркополитики, а также у представителей общественного здравоохранения» . Собственно удивление данных представителей экспертного сообщества само по себе не вызывает никакого удивления, если внимательно приглядеться к тому какие силы представляют приведенные автором ученые. Итак, автор ссылается на мнение следующих экспертов Питера Коэна, Стива Роуллса и Майка Трейса. 
    Доктор Питер Коэн представляет Амстердамский Университет и является главой Центра Исследований Наркотиков (CEDRO, the Centre for Drug Research). Вот что сам Центр заявляет о своей позиции в проблеме наркотиков (здесь и далее перевод автора): 
    Криминализация потребления наркотиков и его принятого обществом восприятие как «главной девиации», важные факторы в том, как происходит потребление наркотиков. Потребление запрещённых наркотиков ‘отрегулировано’ почти полностью через механизмы уголовного права. CEDRO всегда имел отличную социо-научную ориентацию и расценивал употребление наркотиков как естественное поведение человека, прежде всего сформированное контекстными и социальными переменными. Криминализация и описание потребления наркотиков как патологического поведения привели к серьезным недостаткам в познании этой области. Эти недостатки стоят на пути рациональной выработки тактики . 
    Следующий эксперт, на чьи работы ссылается автор — Стив Роуллс, представляет британский Фонд Преобразования Наркополитики (TDPF, the Transform Drug Policy Foundation). На сайте данной организации мы находим следующую информацию: 
    Фонд Преобразования Наркополитики, благотворительный мозговой центр, который стремится привлечь общественное внимание к тому факту, что запрещение самого наркотика — главная причина связанного с наркотиками вреда людям, сообществам и нациям, и должно быть заменено на эффективный и гуманный государственный контроль и регулирование
    И, наконец, последний авторитетный ученый в этом списке Майк Трейс — содиректор Фонда Программ Наркополитики Бекли (BFDPP, Beckley Foundation Drug Policy Programme). Фонд Бекли стоит на тех позициях, что «несмотря на 40 лет запрещения, наркотики более дешевы, более чисты и более широко доступны чем когда-либо прежде» , в силу чего программы Фонда ориентированы на поддержку политики, которая «эффективна в снижении вреда от наркотиков и уважает личные свободы». 
    Итак, не сложно увидеть отсутствие какого бы то ни было плюрализма во мнениях приведенных экспертов. Мало того, очевидно, что все они представляют определенное крыло ученого сообщества, активно продвигающего идеи легализации, декриминализации и никак не могут быть выразителями мнения всего экспертного сообщества по поводу шведской модели наркополитики. 
    Нет ничего удивительного в продолжающихся попытках данной части экспертного сообщества опровергнуть успешность опыта шведской антинаркотической политики. Как известно, существует даже политический документ, так называемая Франкфуртская Резолюция, где идеологи «преобразования» наркополитики недвусмысленно обозначили свои цели, базирующиеся на простом выводе, что «попытка пресечь распространения и употребление наркотиков в нашем обществе не удалась». Что может быть ответом на этот аргумент кроме как самого факта существования государства, где антинаркотическая политика дала положительный результат. Как справедливо замечает Полонская «Швеция является одной из немногих стран, которые декларируют свой успех в политике в отношении вопроса наркотиков»(7). Мы считаем, что помимо Швеции, успешным опытом обладает, к примеру, Япония, но становится понятным, что японский опыт может быть легко дезавуирован, как рожденный в особой культуре, коренным образом отличающейся от европейской. Швеция, будучи частью «старой Европы» демонстрирует, что демократия и эффективная антинаркотическая политика полностью совместимы, мало того эффективная антинаркотическая политика — необходимый элемент демократической системы. Таким образом, совершенно очевидно, что не будь шведского опыта, было бы крайне сложно противостоять настойчивым попыткам легализации наркотиков. 
    Подробно исследуя истоки возникновения шведской модели уважаемый автор, в качестве таковых указывает, в частности чересчур сильное влияние «медицинской среды» на принятие решений, что как пишет автор «внесло лепту в отождествление проблемы наркотиков с некой эпидемией». Очень жаль, что автор совершенно забыл о том, что шведская модель родилась не в ситуации отсутствия стратегии борьбы с наркотиками и отнюдь не является первой попыткой сформулировать национальный план борьбы с потреблением наркотиков. Напомню, что современная модель стала ответом на катастрофические последствия либерализации шведск наркополитики в 1964-1967, связанной с решением парламента выдавать наркотики потребителям по рецепту. За два года этого эксперимента только один врач успел выписать 4 млн. доз амфетамина и 600 тысяч доз морфия, количество задержанный полицией потребителей выросло в полтора раза, участились случаи попадания легально выписанных наркотиков на черный рынок. После нескольких случаев передозировки «легальными» наркотиками эксперимент был прекращен. Также хочется заметить, что упоминаемая автором связь наркотиков с «некой эпидемией» отнюдь не является безумной фантазией шведского медицинского сообщества. Эпидемический характер распространения незаконных наркотиков, то есть их передача от человеку к человеку, был впервые показан и обоснован врачом Нильсом Бейерутом в его исследования истории распространения наркотиков в регионе Стокгольма и впоследствии неоднократно подтвержден практикой. В силу чего авторы шведской модели справедливо полагают, что контроль распространения наркотиков без проведения контроля потребителей наркотиков является профанацией. 
    Другим основанием шведской антинаркотической политики, автор полагает «умело сконструированную моральную панику». В этой связи, стоит выразить сомнение в целесообразности отнесения последовательно реализуемой на протяжении более чем 40 лет, имеющей четкие цели, принципы, поддержку гражданского общества и доказанную эффективность ответственную государственную политику к такой категории как «моральная паника». В части же анализа конкретных механизмов реализации шведской антинаркотической политики, Полонская подвергает тотальной критике сам факт наличия таких методов, как тестирование на наркотики, принудительное лечение, ранее выявление и раннее вмешательство не приводя ни одного доказательства не эффективности данных подходов. Также критике подвергается ограниченное внедрение программ «снижени вреда» в Швеции, опять же без единого доказательства эффективности данных программ. Вызывает удивление негативное отношение автора к тому, что шведская модель пользуется широкой поддержкой гражданского общества Швеции, которое активно контролирует эффективность государственных мер по минимизации потребление наркотиков. Мало того, автор сам себе противоречит. В одной части статьи автор заявляет, что в основе формирования шведской модели лежит «масштабное лобби» ряда общественных объединений. И это правда, к примеру, в пользу запрета потребления наркотиков одному из таких общественных объединений удалось собрать 450 000 подписей. В другом же фрагменте статьи мы обнаруживает размышления автора об опасности, «когда политический курс <…> базируется на идеях и убеждениях одного человека или небольшой группы». «Необходимо учитывать связанный с этим риск — человек может заблуждаться, а последствия этих ошибок часто чудовищны» — предупреждает нас автор. Учитывая, что на протяжении большей части статьи автор убедительно доказывал, что шведская модель является порождением не кучки реакционеров, а сознательным выбором населения страны, опасения эти в данном случае выглядят полнейшей нелепицей. 
    В качестве показателя не эффективности шведской модели автор указывает высокий уровень распространения в Швеции гепатита С. Необходимо отметить, что по данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) вирусный гепатит на самом деле является проблемой для Швеции. Тем не менее, вызывает недоумение используемый экспертом подход, когда на основе лишь одного показателя выстраивается аргументации по отношению к сложному явлению. Автору следует понимать, что подобный подход приводит к зависимости выводов от того, какой показатель мы возьмем за основу, что не научно, а манипулятивно. К примеру, данные того же ВОЗ о степени распространения ВИЧ-СПИДа Швеции, заболевания, как и гепатит С, тесно переплетенного с потреблением наркотиков дают более чем благоприятную картину (Таблица 1). Стоит отметить, что не раз уже упомянутый доклад ООН об эффективности шведского опыта основывается более чем на 30 статистических показателях.

   Таблица 1
Заболеваемость СПИДом (клинический диагноз) на 100000 населения

Страны 2006
Чешская Республика 0.1187
Венгрия 0.2184
Польша 0.299
Германия 0.444
Норвегия 0.5384
Ирландия 0.5661
Швеция 0.6284
Греция 0.8163
Финляндия 0.8355
Дания 0.9181
Израиль 0.9357
Румыния 0.9776
Исландия 0.9858
Нидерланды 1.16
Соединенное Королевство 1.42
Франция 1.68
Италия 1.91
Швейцария 2.12
Эстония 2.38
Республика Молдова 2.87
Грузия 3.02
Испания 3.5
Португалия 6.59

    Автор задается вопросом: «Можно ли считать шведскую политику в отношении наркотиков эффективной? Ответ зависит от того, что считать индикаторами эффективности. Так как Швеция базовым трендом своей политики позиционирует «свободное от наркотиков общество», то, возможно, уровень потребления наркотиков среди населения может быть таким индикатором»(15). Хочется спросить автора, а что если не это является индикатором успешности? Может быть, в глазах Полонской, комфорт потребления наркотиков является базовой целью антинаркотической политики? Или как считают апологеты «голландского пути» необходимо сосредоточиться на изъятиях крупных партий наркотиков и борьбе с наркокартелями. Но зададимся вопросом: разве нас сильно заботит перемещения из одного государства в другое неких химических соединений, если их никто не собирается потреблять. Что толку от изъятий крупных партий, если люди продолжают беспрепятственно потреблять наркотики, мало того, некоторые государства любым способом стараются облегчить это потребление. Представляется очевидным, что наркотики вредно потреблять, а не хранить, выращивать или перевозить. Так что же считать целью антинаркотической политики, если не снижение потребления наркотиков? Разве можно снизить вред от наркотиков максимально упрощая доступ к ним реальных и потенциальных потребителей? Странно, но у автора статьи «адекватность этих целей вызывает сомнение».
    Пафос, накрывший исследователя в конце статьи, имеет мало чего общего с научным подходом. «Фанатичные сентенции», «тоталитаризм», «популизм и милитаризм в риторике» — все это термины, которые отражают, по мнению автора, реальное состояние одной из старейших европейских демократий, и вряд ли может считаться объективной оценкой происходящего в Швеции. Хочется заметить, что такая тенденциозность, без какой либо научно обоснованной аргументации, где изначально распределены роли «хороших» и «авторитарных» мер уже давно стала стилем подобного рода публикаций. В силу этих обстоятельств научная дискуссия уже давно носит характер политической борьбы и именно так должна восприниматьс читателем, пусть она даже будет прикрыта мнимым желанием «экспертов» выработать «рациональную» наркополитику.


  1. Наркотизм. Наркомании. Наркополитика: Актуальные проблемы. СПб, 2008. С 188.
  2. About CEDRO [Электронный ресурс] / CEDRO — Centrum voor Drugzoeksonder — Электрон. дан. — Режим доступа к журн.: свободный.
  3. Transform Drug Policy Foundation — About us [Электронный ресурс] / Transform Drug Policy Foundation — Электрон. дан. — Режим доступа к журн.: свободный.
  4. Policy Programme [Электронный ресурс] / The Beckley Foundation — Электрон. дан. — Режим доступа к журн.: свободный.
  5. Policy Programme [Электронный ресурс] / The Beckley Foundation — Электрон. дан. — Режим доступа к журн.: свободный.
  6. Зазулин Г.В. Наркоэпидемия. Политика. Менеджмент. СПб., 2003. С. 73.
  7. Наркотизм. Наркомании. Наркополитика: Актуальные проблемы. СПб, 2008. С 188.
  8. Наркотизм. Наркомании. Наркополитика: Актуальные проблемы. СПб, 2008. С. 189.
  9. Антинаркотическая политика: шведские ответы на российские вопросы. СПб., 2008. С. 138, 324.
  10. Bejerot N. Drug Abuse and Drug Policy. Munksgaard — Copenhagen, 1975. P. 21-64.
  11. Наркотизм. Наркомании. Наркополитика: Актуальные проблемы. СПб, 2008. С 196
  12. Антинаркотическая политика: шведские ответы на российские вопросы. СПб., 2008. С. 154.
  13. Наркотизм. Наркомании. Наркополитика: Актуальные проблемы. СПб, 2008. С 196.
  14. Европейская база данных ЗДВ (HFA-DB) [Электронный ресурс] / Европейское региональное бюро Всемирной организации здравоохранения — Электрон. дан. — Режим доступа к журн.: свободный.
  15. Наркотизм. Наркомании. Наркополитика: Актуальные проблемы. СПб, 2008. С 188.
  16. Наркотизм. Наркомании. Наркополитика: Актуальные проблемы. СПб, 2008. С. 195-196.