Что мы можем сделать?

04.04.2022

Конечно, мы не хозяева в своем доме. Войну с наркотиками мы переняли у США, и как всегда Норвегия стала самым прилежным учеником в классе. Если в США сменится курс, изменится и ситуация в Норвегии. Возрастает также и политический вес Европы. Нидерланды с завидным постоянством проводят курс, отличающийся от общеевропейского. Сначала они испытывали мощный политический прессинг, в особенности со стороны Швеции и Германии; теперь же все чаще к ним в гости наезжают делегации из других стран, желающие поближе познакомиться с нидерландским опытом. Как могло случиться, что голландская молодежь отворачивается от гашиша в стране, где его можно свободно купить? Как действуют метадоновые автобусы? Почему все давным- давно не скатилось в пропасть, почему уровень наркомании не вырос до небес в стране, где предусмотрены такие мягкие штрафные санкции за тяжелые наркотики? И другие страны зашевелились. В Испании и Италии существуют довольно влиятельные организации, цель которых изменение господствующей антинаркотической политики. В Европарламенте не хватило буквально нескольких голосов для принятия предложения по радикальному пересмотру политики полного запрета. Администрация целого ряда крупных европейских городов выступила с инициативами в том же направлении. В Норвегии мы видим одну из самых суровых в Европе систем наказания за наркопреступления. В эту систему инвестировано так много всего — денег, должностей, зданий, теорий, чувств, уважения, — что, скорее всего, сопротивление реформам будет также велико. Но если изменятся условия в других странах, в конце концов это не может не повлиять и на нас. Будет труднее поддерживать существующую наркополитику Албании, если старые модели откажутся работать и одновременно откроются новые возможности.

Что мы можем сделать для того, чтобы подготовиться к такой ситуации? Особенно важными нам кажутся следующие правила подготовки. Во-первых, следует зорко наблюдать за тем, что происходит с наркополитикой за рубежом. Необходимо учитывать и правильно истолковывать происходящее не только в Европе, но и в Северной и Южной Америке. Необходимо составить по возможности полное представление о разногласиях во взглядах на наркотики, которые существуют в разных странах мира. Мы должны ознакомиться с разным образом мыслей и рассуждений, с тем, что правоохранительные органы и их критики думают о происходящем или о том, что может произойти в будущем. Так ли все происходит, как мы думаем, в странах, где практикуются иные формы контроля, чем у нас?

Будут ли обычные люди в индустриально развитых странах потреблять больше наркотиков, появись у них для этого больше возможностей, чем в настоящее время? Какие выводы мы можем сделать благодаря известному различию в потреблении наркотиков среди разных классов, полов, возрастов, профессий и национальностей?

Еще одно важное требование — создать в этой области терминологию, которая не была бы слишком категоричной. В настоящее время в Норвегии проводится жесткая политика запрета. Любые альтернативные предложения немедленно называются легализацией наркотиков. Логично предположить, что многие так и мыслят, в системе простых противопоставлений: либо что-то запрещено, либо разрешено — в значении свободного доступа. Однако в этой сфере нельзя мыслить простыми противопоставлениями. Речь идет не о том, чтобы открыть свободный доступ к наркотикам, а об обсуждении возможности введения более гибких форм контроля.

Здесь важнейшая роль отводится вопросу, какой именно должна быть система контроля, чтобы поддерживать уровень потребления наркотиков на максимально низком уровне, притом, чтобы издержки от системы контроля не превышали заранее установленного предела. Издержки от системы контроля выражаются в индивидуальных человеческих страданиях, количестве заключенных, уровне заболеваемости и смертности, или в количестве нелегально ввозимых товаров, которые на практике становятся даже дешевле, чем средства, продающиеся в аптеках.

Важное значение имеет также обсуждение этических проблем. Наказание — это зло, которое и задумывалось как таковое. Тюрьма — это намеренное причинение страданий. Это самая жесткая санкция, к которой может прибегнуть общество. В разное время страдания использовались в разных целях. В прошлом веке главной криминальной проблемой считались детоубийства. В 1945-1955 гг. во главу угла ставилась политическая преступность. К концу двадцатого столетия главной причиной применения официально разрешенного страдания стало употребление наркотиков.

Поэтому возникает насущная необходимость переоценки ценностей, обычно увязываемых с проблемой наркотиков. Здесь в особенности важно ответить на следующий вопрос: оправдано ли с моральной точки зрения применение принуждения и преднамеренных страданий, пусть даже из самых лучших побуждений — во имя сохранения здоровья населения? Есть ли предел тому, на что государство готово пойти, чтобы заставить население соответствовать общепринятому идеалу здорового образа жизни? Для ответа на этот вопрос можно привлечь конкретные научные исследования: очевидным примером оправдания издержек существующей антинаркотической политики служит смертность от наркотиков. Стоит ли заниматься прикидками, какой процент этих смертей относится к категории «несчастных случаев», а сколько вызвано отсутствием помощи наркоманам? Что будет, если сделать метадон более доступным?

Необходимо внимательно следить за развитием ситуации в соседних странах — что там происходит, какие выводы делаются из происходящего. Все это поможет накопить знания по нашему вопросу и изучить связанную с ним идеологию, что в свою очередь позволит нам избежать упрощенного мышления. Мы сможем выработать дифференцированные подходы, подразумевающие альтернативные формы контроля.

Бальвиг (1995) проводит интересный анализ между антинаркотической политикой, которая проводится на международном уровне, и антинаркотической политикой на местах. В основании международного контроля лежит иллюзия, считает ученый, что мы боремся с веществами, производимыми только в отдельных частях мира при определенных условиях. Но средства, обладающие эйфоризирующим эффектом, можно производить где угодно, на любой кухне, в любом саду. Далее Бальвиг пишет: «То, что мы сосредоточиваем свое внимание на гашише из Марокко, коке из Южной Америки и т.д., является и недальновидным, и бесперспективным. Нельзя забывать, что наркотики были, а главное, будут повсеместно распространенной проблемой, что бы против них не предпринималось.

В особенности это очевидно в свете современного технического прогресса и тех возможностей, которые предоставляются для развития производства вообще и производства синтетических наркотиков в частности. Следовательно, в общем и целом проблема наркотиков была и остается проблемой местного уровня». Исходя из этой предпосылки, Бальвиг рассматривает два примера местной антинаркотической политики. Он сравнивает ситуацию в двух довольно похожих коммунах в Дании. Обе коммуны преимущественно сельскохозяйственные, с небольшими городками, уровень безработицы в них также примерно одинаков (13-16%).

В одной из этих коммун — коммуне А — власти выработали определенный круг мероприятий с целью оказать необходимую помощь наркоманам и людям из группы риска. «В частности, недалеко от тех мест, где обычно собираются закоренелые наркоманы, было выделено специально предназначенное для них помещение. Там ежедневно находится социальный консультант, являющийся представителем администрации коммуны. Кроме того, наркоманам созданы условия для интересного проведения досуга. Для лиц с серьезной и, в особенности, «хронической» формой наркомании предлагается метадоновое лечение. Раздачей метадона занимается передвижная точка на колесах, штат которой состоит из медсестры, секретаря и консультанта по социальным вопросам. Целью этих мероприятий было установление по возможности тесных персональных отношений между врачами и службами социальной помощи с одной стороны, и наркоманами — с другой, в каком-то смысле на территории и на условиях самих наркоманов».

В коммуне В подобные меры не получили политической поддержки. Посчитали, что такие «искусственные» предложения приведут к тому, что наркоманы будут упорствовать в своей тяге к наркотикам. Председатель социального комитета придерживался другого мнения, но ему пришлось уйти.

Что получилось в итоге? Мы не станем настаивать, что результаты, приведенные в Таблице 14.5-1, — это истина в последней инстанции. Все еще может измениться. Новые попытки могут дать другие результаты. Но в качестве предварительного комментария хотим заметить, что опыт коммун А и В никак не свидетельствует о том, что коммуне А надо прекратить свои попытки.